- Франсес! Как приятно тебя повстречать!
Но.., я подозреваю, что ты собираешься продать свои драгоценности... грустно предположила Сабби.
- О Сабби, мои драгоценности проданы уже давным-давно, - чистосердечно призналась Франсес. - Я здесь, потому что приходится продать последние драгоценности моей матери.
Сабби не могла этого перенести. Она втащила Франсес обратно в контору и, бросившись к ювелиру, потребовала только что приобретенные им драгоценности:
- Я дам вам двойную цену по сравнению с той, что вы за них выплатили.
Ювелир повиновался без промедления. Это была метресса богатейшего любимчика королевы, Бога Морей, и ее желание следовало считать приказом. Час был уже не ранний, и Сабби настояла, чтобы они вместе с Франсес сейчас заехали в Темз-Вью и поели чего-нибудь горячего.
За едой Сабби сумела заставить гостью разговориться. Франсес горестно взглянула на свои испачканные чернилами пальцы.
- Я теперь исполняю при отце обязанности его постоянного секретаря, вздохнула она. - Он очень болен и не может вынести чьего-либо присутствия.., только меня к себе и подпускает. Я проглядывала отцовские расчетные книги, и оказалось, что королева задолжала нам тысячи, тысячи фунтов. Я написала письма ее величеству и лорду Берли и приложила расчет итоговых сумм, но, увы, ответа так и не получила.
Сабби попробовала найти этому какое-нибудь разумное объяснение:
- Наверно, сейчас там только и думают, что Англия на грани войны.., со дня на день ждут нападения испанской армады и готовятся дать испанцам отпор. Вот на это все и брошено - а прочие дела считаются второстепенными.
- Королева назначила нового министра - мистера Уильяма Дэвисона, но отец отказался передать ему свои досье и прочие документы.
Он напрямик заявил, что, пока он жив, этот Дэвисон не дотронется до его бумаг!
- Твой отец умирает? - сочувственно спросила Сабби.
Франсес печально кивнула.
- Он взял с меня обещание, что на его похоронах будут присутствовать только самые близкие. Он не хочет таких публичных проводов, какие были устроены Филиппу... Но, по-моему, он завел разговор о семейных похоронах просто потому, что нам это обойдется дешевле.
- Но ведь за ним сохраняется право на погребение в соборе Святого Павла? - спросила Сабби.
Франсес снова кивнула.
- Да, но... Сабби, я так боюсь, что кредиторы затребуют его труп. Это в наши дни так часто случается, но я не могу и подумать о таком позоре!
- Ох, довольно уже разговоров о смерти! - воскликнула Сабби. - Вечером я поведу тебя в театр. В Театре Розы сегодня новое представление, все только о нем и толкуют.
Это история о любви.
- Сабби, мне нельзя, я же в трауре, - с сожалением отказалась Франсес.
- Ничего подобного, очень даже можно.
Ты скинешь этот вдовий траур и наденешь что-нибудь из моих вещей.., ну, и маску, конечно. Никто не догадается. Тебе нужно хоть немного отвлечься от своих бед, Франсес. Послушайся меня!
Франсес выбрала плотно облегающее платье переливчато-синего цвета, подчеркивающее ее поразительно тонкую талию. Маска из павлиньих перьев того же цвета, с нарядными бирюзовыми, пурпурными и черными кружками, надежно скрывала лицо. Сабби облачилась в нежно-розовое платье (такой оттенок назывался "цветок персика"), к которому замечательно подходили красновато-коричневые рукава с прорезями, а на шею надела цепочку с великолепной камеей из слоновой кости. Маска из слоновой кости и золота довершала наряд.
Пока длилось представление, они с замиранием сердца прислушивались к каждому слову юных влюбленных, которых преследовал злой рок. Обе были настолько поглощены тем, что происходило на сцене, что даже не заметили, как пристально наблюдал за ними Эссекс весь последний час. Когда упал занавес, обе плакали навзрыд. И тут Сабби услышала знакомый голос:
- А вы могли бы умереть ради любви, прекрасная Сабби?
- Надеюсь, милорд Эссекс, у меня достаточно здравого смысла, чтобы этого не случилось.