- Прекрасно. Но не представите ли вы меня этой ослепительной леди?
Франсес ахнула, и Сабби весьма твердо ответила:
- Невозможно, милорд. Она не должна быть узнана никем.., такова необходимость.
- Причины такой скрытности вполне понятны: по-видимому, ее муж не должен догадаться, что она провела ночь в городе, - насмешливо заключил он.
- Милорд, я вдова, - чопорно отрезала Франсес.
- Вы, без сомнения, шутите, милочка, вы еще совсем ребенок.
- Она говорит правду, - вмешалась Сабби. - Она в трауре, Робин, и если узнают, что она была в театре, разразится скандал.
Он был заинтригован. И покорен незнакомкой. Он узнает, кто она такая, будьте уверены.
Учтиво поклонившись, он пропустил их к выходу.
- Благодарение небесам, что он меня не узнал, - выдохнула Франсес.
- А было бы совсем неплохо подружиться с Эссексом. Может быть, он единственный человек на земле, который сумел бы выцарапать у королевы ваши деньги.
Франсес уныло покачала головой:
- Отец ни за что не позволит мне прибегать к таким методам.
***
С того дня не прошло и месяца, как умер сэр Фрэнсис Уолсингэм. Его тело доставили в Лондон под покровом ночи, на барке, принадлежавшей Сабби. Из пола собора Святого Павла было вынуто несколько каменных плит, и грозного министра опустили в могилу рядом с могилой его зятя, сэра Филиппа Сиднея.
Франсес, исполненная благодарности к Сабби за дружескую поддержку, принесла ей все секретные досье на лорда Девонпорта. В ответ на столь великодушный жест Сабби заставила ее принять пять тысяч фунтов, чтобы Франсес выкупила закладные на дом Уолсингэма. Теперь молодая вдова могла вновь вселиться в этот дом и жить в Лондоне.
С ее полного согласия Сабби поговорила с Эссексом, когда в следующий раз встретилась с ним при дворе. Она сообщила ему, что одна из ее подруг хотела бы открыть ему свое лицо и имя, если бы он взял на себя труд как-нибудь вечером пожаловать на ужин в Темз-Вью.
Две молодые женщины искусно разыграли всю сцену. Тщательно продуманный костюм Франсес должен был подчеркнуть ее воздушную женственность и хрупкость. Всесторонне обсудив этот важный предмет, они решили, что Франсес ни в коем случае не должна отдаваться ему, пока их не свяжут брачные узы.
Когда капкан был расставлен и наживка готова, Сабби скромно удалилась.
- Милорд Эссекс, вы - единственный человек, способный мне помочь. Мой отец верно служил королеве, но она давно ничего ему не платила. Она задолжала нам многие тысячи фунтов, но к моим обращениям она глуха. Вы не могли бы похлопотать за меня, милорд? - с надеждой спросила она.
- Франсес, сердечко мое, вы просите о единственной вещи, которую я не могу сделать. Бесс рассвирепеет от ревности, если я выступлю ходатаем за такую молодую и красивую женщину, как вы.
Губы у Франсес задрожали, глаза наполнились слезами, и она отвернулась.
- О деньгах можно не беспокоиться, моя ласточка. У меня их полно.
Он уже знал, что хочет ее, но знал и то, что связь с ней пришлось бы хранить в глубочайшей тайне. Это не дежурная фрейлина, которая готова задрать для него свои юбки в темном коридоре дворца. Франсес - вдова благородного сэра Филиппа Сиднея, но это лишь делало его влечение к ней еще более неодолимым.
***
Как только Шейн получил известие о смерти Уолсингэма, он немедленно возвратился домой из Плимута, где полным ходом шла подготовка эскадры для похода в Испанию. Он мчался во весь опор ночь напролет, домчался до Суррея - и тут узнал, что Франсес в Лондоне. Он завернул в Темз-Вью, чтобы принять ванну, переодеться и сменить коня, но, увидев Сабби, уютно свернувшуюся клубочком на его кровати, не устоял против искушения и присоединился к ней.
- Мой ночной дракон, - сонно пробормотала она, когда его руки обвились вокруг нее и прижали к твердой груди. Этой ночью она осталась в Темз-Вью именно потому, что знала: смерть Уолсингэма заставит Шейна прискакать в Лондон, чтобы заполучить опасные досье.