Морис Рембо подошел к своему товарищу:
– Вы видите теперь, нельзя терять ни минуты… Притом само Провидение устраивает все как нужно, погрузив меня в восстанавливающий силы сон на пять-шесть часов в то время, как вы не отдыхали ни минуты. Я могу теперь смело летать в продолжение целых суток. Вы поможете мне уехать, перерубив удерживающую веревку, как было сделано в Мидуэе.
– Но… – хотел еще возразить Арчибальд.
– Нет, довольно! Вы обещали повиноваться мне… Я напоминаю вам об этом в критическую минуту…
– Слушаю, – сказал офицер. – Но что мне делать после вашего отъезда?
– Вы отправитесь на север, к тому маленькому порту, мимо которого мы пролетели сегодня утром.
– Гило.
– Да! Вы узнаете там, нет ли на острове станции беспроволочного телеграфа, и если вам посчастливится найти ее, то посылайте в Сан-Франциско телеграмму за телеграммой для оповещения о критическом положении Мидуэя.
– И о вашем отъезде на восток.
– Согласен.
– Если же станции не окажется там?
– Ждите в Гило или его окрестностях судно вашей эскадры, которое заберет вас мимоходом.
– Сколько риска во всем этом? – задумчиво промолвил офицер. – Увидимся ли мы еще раз, Морис?
– Мы избежали вместе уже столько опасностей, – сказал француз взволнованным голосом, – что я назначаю вам свидание в Мидуэе через восемь дней без всякого колебания.
– Мы теряем время, Морис… Усаживайтесь! Вы видите, желтолицые прекратили стрельбу, они чувствуют, что их товарищи уже здесь, совсем близко… Они думают, что нас успели схватить.
– Я умышленно медлю с отъездом, пока они не доберутся до подножия скалы, вынужденные взбираться на откос, где может пройти сразу только один человек… Я не думаю, чтобы они могли тогда послать мне мимоходом хоть одну пулю…
– Вы правы, но будьте готовы… Они миновали Галемау-мау… через десять минут они будут у подножия утеса…
Неожиданно в нескольких шагах раздался короткий свист.
Это свистел метис. Он явился к обоим белым бегом и указал им пальцем на отверстие в расселине.
– Японец… там, – сказал он по-английски.
В эту минуту показалась голова, покрытая синим беретом, на ленте которого была сделана надпись золотыми буквами.
Это был японский матрос, с широким полосатым воротником, открывающим мускулистую шею желтого цвета.
Его винтовка была на перевязи для того, чтобы свободно располагать обеими руками при опасном влезании на скалу.
Морис Рембо выхватил револьвер «Смит и Вессон», принадлежавший лейтенанту Спарку, при помощи которого он совершил суд над предателем Кердоком.
Он вспомнил в эту минуту, что не заменил два патрона новыми. И, когда собирался теперь зарядить револьвер, американец положил руку на его плечо и сделал движение, означавшее: «Позвольте мне распорядиться!»
Он быстро подбежал к японцу, выступавшему до половины над площадкой и который не видел его, так как обернулся к канакам.
Когда, опершись в последний раз на руки, японец встал обеими ногами на плиту из лавы, переходившую на расстоянии двух метров в страшный откос в 150 метров – он, прежде всего, взял в руки свою магазинную винтовку, висевшую на перевязи.
Но он не успел этого сделать.
В ту минуту, когда он снимал ремень через голову, у него с силой вырвали оружие и страшным толчком сбросили в пропасть.
Он упал с протянутыми руками, закричав хриплым голосом, ударился на 50 метров ниже об выступавшую на черной стене каменную глыбу, перевернулся и разбился у подножия утеса.
Метис хохотал, показывая все свои зубы. В этом смехе сквозила вся ненависть его к японцам.
Продолжая смеяться, он присел на корточки около расщелины и сделал знак, по-видимому, означавший: «Будьте полностью спокойны, буду караулить… я знаю теперь, что надо делать».
– Усаживайтесь, Морис, – сказал офицер, – нельзя терять ни минуты!
Затем он с полным хладнокровием попробовал затвор так удачно присвоенного ружья.
– Пять патронов в магазине, – сказал он. – Я могу с этим ружьем продержаться в лесу восемь дней, если это понадобится. Что касается вас, мой друг, – прибавил он шутливым тоном, – то я оградил вас от военных действий, которые не были бы одобрены вашим послом. Все к лучшему…
– А вы? – спросил Морис.
– Я сяду верхом на привезшего меня сюда мула, мой друг плантатор подарил бы мне его, если бы был здесь.
– Возьмите эти три коробки с консервами, у меня убавится груз… И не теряйте времени! Мне хочется уехать со спокойной душой за вас!
– Гораздо важнее, если я буду спокоен за вас. Я хочу повернуть рукоятку.