Глава II. Больничка.
Наташка помнила себя с раннего возраста. Кажется даже, были воспоминания о событиях, которые могли происходить с нею и другими в то время, когда ей исполнилось только два месяца. Она очень рано проявила любовь к животным, и те отвечали ей полной взаимностью. Так, – кошка Муська никогда не рожала котят в отведённой ей и уложенной мягкой подстилкой коробке. Ночью в страхе и боли мчалась она котиться прямо в постель Наташки, пристраивалась в ногах и производила на свет очередной выводок. Вела себя кошка очень скромно и тихо – или по-богатырски крепок был сон будущего советского космонавта – но только утром обнаруживался приплод и окровавленная простыня. Исхудавшая Муська с огромными глазами мяукала и вылизывала котят – и только этим можно было доказать миру, что мать – она. А не Наташка, – как обидно высмеивала «кошачью матку» бабушка, в очередной раз сердившаяся за порчу постели.
Если Муська демонстрировала наивысшую степень доверия к Наташке, то и другие домашние животные не отставали. Их судьбы настолько были порой непросты, что заслуживают отдельных рассказов. А мы сейчас про другое.
Домашние люди, как ни странно, вполне поддерживали любовь девочки к животным. Вплоть до того, что разрешали зимой дома, а летом на огороде содержать небольшой лазарет, где содержались всякие мелкие бедолаги, потерпевшие ранения или заболевшие. Тут бывали и котята, которых измучили жестокие мальчишки, и щенки с отдавленными велосипедом лапами. Но больше всего перебывало птиц.
Однажды к ней попало целое ведро… скворцов!
Скворцы только прилетели домой, и вдруг ударил настоящий мороз. Такой, что утром, выйдя из дома, Наташка обнаружила парочку замёрзших телец прямо под скворечником! В ужасе она схватила окоченевшие трупики и принесла в дом. Плача, рассказывала и показывала их старшей сестре… И вдруг потеплевшее тельце прямо в руке стало шевелить ножками… Ещё чуть согревшись, один этот скворушка совсем ожил и начал ходить по полу. Тогда сестрички схватили ведро и побежали на улицу, чтобы собрать, кого ещё получится.
И насобирали целое ведро птиц, большинство из которых потом отошли в тепле и важно гуляли по дому до самого вечера, пока не пришла мама и не потребовала прекратить безобразия. Безобразия девочки прекратили: скворцов удалось легко переловить и усадить в пустовавший на тот момент Наташкин домашний лазарет: большую коробку с отверстиями и со стеклом, которое укладывалось сверху.
На следующее утро весна вернулась. Всех выживших птиц Наташка выпустила в мир, а тельца тех, кто так и не очнулся, похоронила на своём кладбище в конце огорода… И только несколько соломенных крестиков какое-то время напоминали о том, что случилось весной.
А между тем в лазарете появился новый жилец.
Глава III. Ястреб.
Как он был огромен и красив! Яростные глаза сверкали желтизной из-под белёсых бровей, острый клюв был иссиня-чёрным под желтоватым навершием. Само это навершие не бугрилось, как у многих других хищных пород, и взгляд от этого становился более выразительным. Перья на спине, голове и на крыльях были коричневыми, а снизу… снизу он напоминал окраской Курочку-Рябу. Ну, такую, какой Наташка её себе представляла. Охристые пятнышки, сливающиеся в полоски разных оттенков, шли по серовато-белому брюшку. По тёмно-коричневому длинному хвосту вразброс располагались светлые пятна. Роскошные рябо-полосатые «штаны» над жёлтыми лапами с чёрными острющими когтями превращали птицу в полного франта! Смотрел на людей он прямо, не как большинство пернатых, которые поворачивают головку боком, чтобы что-то рассмотреть.
А вот характер у этого пернатого красавца был, прямо скажем, злобный. Он бился в руках Наташкиного отца, который пожалел раненую птицу и понёс её к дочке на лечение. Ястреб пытался высвободить голову из захвата сильных пальцев и в клочья изорвать всех, до кого дотянется. Он не жалел даже своего израненного крыла, – которое отец из сострадания не прижимал к себе и держал свободным…