Ястреб попал в беду, ударившись крылом о провода высоковольтной линии. Когда отец Наташки ловил его, – под той самой линией, – у него даже кровь не бежала. Удар электричеством прижёг раны. И сам ястреб, ещё отходящий от этого удара, пошатывался и не мог быстро двигаться. А теперь он очухался и так отчаянно сражался за вольную волю, что раны вскрылись и начали сильно кровоточить.
Короче, доставленный к Наташке «пациент» совершенно не хотел лечиться. А больше всего он не хотел находиться рядом с людьми. Что тут было делать? Валерианку ему в клюв заливать? Кто их, пернатых, знает… Большинство птиц, которых Наташка лечила до этого дня, как будто понимали, что их спасают и не навредят. Даже редкая лесная птица сойка позволяла прикасаться к себе, обрабатывать раны, быстро начала есть и пить в неволе, а потом спокойно улетела, не оборачиваясь, когда её выпустили по выздоровлению.
А раны ястреба были серьёзны. Правое крыло изломалось в нескольких местах, и всё это месиво продолжала заливать кровь. Где-то Наташка читала про соколиную охоту: как русские дворяне тренировали ловчего сокола и надевали ему на голову клобучок, перевозя с собой птицу на место охоты и обратно. Она решилась и завязала злобную головёнку с острым клювом плотной тканью, пока отец удерживал когтистые лапы хищника и здоровое крыло.
Ястреб, оказавшись в темноте, внезапно резко присмирел. Он словно вдруг впал в какой-то транс: когти его разжались, крылья безвольно обвисли и всё тело расслабилось. Отец положил его в Наташкину коробку и успокоил девочку: жив курилка, просто пока в себя приходит.
Птица заняла собой всю коробку. А ведь картонный лазарет был просто огромным: из-под телевизора «Горизонт», который недавно появился в доме. Надо было успеть найти всё необходимое, чтобы промыть крыло от крови, прижечь ранки и что-то сделать с самими переломами. Все домашние включились помогать: старшая сестра принесла перекись водорода и йод, отец сломил со стоявшей под окном черёмухи прут и укоротил его до нужной длины: была готова шина. Наташка попросила ещё отмотать ей несколько фрагментов изолированной проволоки, чтобы крепить кости крыла к импровизированной шине, и взялась за дело.
Сердце сжималось при взгляде на прекрасное творение, способное переносить птицу по небу. Крыло было изломано так страшно, словно по нему кто-то специально топтался. В нескольких местах кости были смещены, и было неясно, сможет ли ястреб когда-то снова летать. Впрочем, Наташка готова была оставить птицу у себя, если что. Она привычно подавила в себе страх действия, от которого зависит чья-то жизнь и здоровье. Потому что без решительности совершить такое действие эта жизнь точно прервётся. И надо рисковать. Надо миллиметр за миллиметром прощупывать упругие косточки, выпрямлять, складывать, собирать изломанные линии снова в прямые. Фиксировать собранные косточки – где-то прямо вместе с перьями – проволокой к черёмуховому черешку. И каждую секунду быть готовой к тому, что ястреб встрепенётся и снова начнёт биться и причинять вред себе и другим.
Однако ястреб почти не шевелился и молчал во время всей операции. Так, что Наташка даже успела вспомнить случай, когда ей впервые пришлось взять на себя решение оказать срочную помощь. Но не птице или зверю, а человеку.
Глава IV. Случай в дороге.
Весенняя распутица тогда установилась надолго: беспрерывно шли обильные дожди, и яркое солнце ещё не успевало подсушить прошедший – как проливался новый. Пословица, что «Весной ведро воды – ложка грязи, а осенью ложка воды – ведро грязи» не работала. Потому что воды было никак не ведро! В такую пору дороги без асфальта становились непроезжими почти для всякого транспорта. Тем более, если по ним ещё проезжали несколько КАМАЗов или ЗИЛов и «пропахивали» глубокие колеи.
А Наташке срочно было нужно попасть в районный центр. На олимпиаду по биологии. Биологию – как, впрочем, и все остальные предметы – она очень нежно любила и впервые получила возможность поучаствовать в таком интересном деле. Выяснилось, что в нужный день в райцентр отправится колхозный ПАЗик и на нём можно добраться утром туда, а вечером – обратно.
Утром ПАЗ гордо и смело отправился в путь.
Водителю удалось проехать больше половины пути, когда машина встала. Вернее, повисла – беспомощно крутя колёсиками над колеями – на брюхе. Все пассажиры вышли, чтобы облегчить автобус и дать ему возможность выкарабкаться из затруднительного положения. С трудом перебрались на обочину, стараясь не испачкаться, и стали наблюдать. Водитель попросил одного своего товарища сесть за «баранку», чтобы потихоньку газовать, когда он будет ломиком сбивать под колёса упрямую густую грязь, чтобы им нашлось, за что зацепиться. Несколько мужчин пошли вдоль дороги собирать ветки и валявшиеся доски, чтобы тоже подложить их в колею и ускорить вызволение машины.