– Почему обязательно крестоносцы?
– Необязательно, но желательно.
– Кому, крестоносцам?
– Или паукам-крестовикам. Кстати, ты не слышал версию, согласно которой пауки-крестовики – не что иное, как выродившиеся рыцари-крестоносцы? Измельчавшие?
– Не надо было кресты носить, – упорствовал Том.
– А тогда бы они стали мухами… Видишь, кресты им помогли стать не дичью, а охотниками. Как перекрестие прицела.
– Всё равно: дичь, – сморщился Том.
– Согласен, – быстро согласился я, глядя в окно. Там разворачиввался, чуть подрагиввая – откуда и появились вторые «в» – чудесный пейзаж с картины Левитана «Золотая осень», один к одному. Впрочем, мы удивительно быстро проскочили мимо него и снова вернулись в лето. – А как тебя ещё подвеселить можно?
– Подвеселить, подвеслить, подзавести, подвести… – забормотал Том, шевеля дополнительно ещё и пальцами: чтобы облегчить процесс мышления?
– Подвести под вести… не желаешь ли послушать о коллизиях Колизея, радостях Родоса, о западне на Западе, о славе слова, о закрытии открытия, прогноз синоптиков Синопа, словом – радионовости?
– От Радионова ости? Или кости?
– Нет. Просто: Радионов о…сти – обрывок фразы. О почести, о доблести, о славе…
– Так сразу? И много вестей?
– Разумно ведь…
– Мнедведь…
– Где? – и я обратился в окно, надеясь, что услышал не просто каламбур, а действительный факт: подобные звери иногда встречащались в местных лестах. Лесах или местах? В местах лесов. В естных лесах – в тех, где можно поесть.
Том тоже взглянул в окно и тут только обратил внимание на проплывающий за окнами пейзаж:
– Какая чудесная берёзовая роза! Как роща! То есть, роща как роза, – поправился он. – Вот бы попробродить по ней!.. Попробовать побродить, – поправился он, сделав новую ошибку: чуть не прикусив язык.
Электричка дёрнулась, потом плавно замедлила бег, как будто машинисту передалось Томово желание, и радиодинамик хрипло произнёс:
– Станций Березай. Кому надо – вылезай!
– Я что-то не припомню такой станции на этой ветке, – покачал головой Том.
– А ты внимательно следил за всеми проезжаемыми? – спросил я, подхватывая рюкзак. – Выходи, нам пора.
– Совсем не следил.
– И правильно делал.
Так пикируясь, мы спускались по ступенькам, выискивая взглядом, куда бы поудачнее спрыгнуть, чтобы не подвернуть ногу на балластном гравии.
Глава 3. Пролог, про бор, про долину…
Выйдя из электрички, мы осмотрелись. Она, свистнув, тронулась. Все ли свистят, тронувшись? Нет, не все. Некоторые свистят, но не трогаются. Другие трогаются, но не свистят. Но ведь и не все – электрички. Да и электрички не все свистят, если трогаются. Но сейчас произошло именно так.
Кроме нас, из электрички никто не вышел. Мы стояли в чистом поле, а вдали исчезал электричкин хвост, уволакивая за собой рельсы. Вернее, они быстро таяли вместе со шпалами. Исчезали вслед за электричкой и одновременно с ней.
Скоро вокруг осталась невысокая травстительность, пересекающая её полевая дорога, да невдалеке – разбросанные по пригоркам берёзовые рощицы-колки. «Ой, за гаем, за гаём!» – подумалось мне невпопад.
– Идём? – спросил я, поправляя рюкзак.
– Идём… А… куда делись рельсы? – Том казался изумлённым. А что стоило вспомнить аналогичные случаи – у того же Шекли, чего я не стал пеменять Тому. Но наша электричка не укладывала рельсы перед собой и не убирала сзади: в таком случае она работала бы по принципу обыкновенного трактора. Нет, рельсы и шпалы просто бледнели и таяли, словно испаряясь, а сквозь них проявлялась зелёная травка.
– Они нам больше не нужны.
– Как же мы вернёмся… обратно?
– Куда обратно? – решил я немного продолжить пикировку. – Разве люди возвращаются… обратно? Бери обрат – и пей. О-о, брат… Ратно – и только ратно! Вперёд!
– Да ладно… я понял, – Том мрачно вцепился в лямки рюкзака и, глядя прямо перед собой, а может, и никуда не глядя, даже внутрь себя, зашагал передо мной по дороге.
«Молодым везде у нас дорога», – фальшиво – и по форме и по существу – засвистел я и пошёл следом.
Дорога втянула нас в светлую берёзовую рощицу и принялась показывать здешние красоты, поворачивая то в одну, то в другую сторону; впрочем, достаточно деликатно и бережно, чтобы не закружилась голова. Бережно – потому, что она представилась мне застывшей рекой с живописными берегами, на которых есть на что посмотреть.
Берёзки стояли, как на подбор. Или просто под бор? Берёзовый бор… Но пока мы шли сквозь обычную рощицу.
Дорога вышла из неё так же легко, как и вошла, и запетляла по равнине, медленно приближая нас к крутому склону высокого холма, стоящему в ряду себе подобных.