– Так, ну все, уже лучше. Давай его стаскивать и за летнюю кухню понесли к запорожику, – командует бабуля, стаскивая на себя ковер. Варя мельтешит, кидает хлопушку на траву и бросается помогать. Бабушка нагружает ковер на свои широкие плечи и несет через сад. Варя очень старается не наступить на очередную клумбу или растущую ягоду. И вот уже перед ними старый скрюченный дедушкин запорожец. Где-то сто лет тому назад он должен был быть белым, но сейчас он серый, коричневый и ржавый. Тем не менее, стоит он все еще на всех своих четырех колесах, и если верить Татьяне Родионовне, то его можно починить, и он точно еще поедет, а что еще ему нужно, кроме колес.
– Значит, давай сначала помой перед, потом клади на него ковер. Потом возьмешь под раковиной в ванной «Триалон» и им три. Давай приступай, скоро уже солнце сядет, а ты по колено в воде.
– Принято!
Варвара радостным шагом идет за ведром в сарай, потом в ванной набирает воду и бодро выбирает банки с моющими средствами. К черту усталость, она уже так близка к цели!
Еще несколько часов Варвара неустанно трудится, выливает на машину ведра воды, оттирает слои налетевшей от дождей грязи и даже защищается от насекомых. Сама она теперь вся мокрая не то от воды, не то от пота. По плану после мытья машины Варвара приступает к самому главному на сегодня – ковру. И так проходит весь ее остаток дня. Можно было остановиться и отложить на завтра, дать рукам отдохнуть, но Варя стоит на своем и моет до тех пор, пока с ковра не льется чистая вода.
К концу дня она так сильно устает, что чуть не засыпает в теплой воде в ванной, а оттуда торопится скорее в постель, не поужинав. Очень быстро, еще сводящие судорогой мышцы от напряжения расслабляются, тени вокруг расширяются и вот ее освещают только появившиеся на небе звезды. Еще мгновение и она погружается в темноту, без звуков, без мыслей, без чувств.
***
Тень от листочков с дерева падает на Варины руки и лицо, защищая от испепеляющего кожу света. Водная гладь отражает солнечных зайчиков. Медленный приток воды будоражит течение почти стоячей воды. Таких озер огромное множество среди густого леса, как истоков, притоков и устьев, сетью пронизывающих его, словно сосуды живого человека. Иногда они заглядывают на территорию людских поселений, и те с радостью обустраивают их дикость на свой лад, засыпают песком, выстраивают мостики и тарзанки.
Ее двоюродная сестра с кем-то спорит возле воды. Варя не хочет сегодня купаться, как и всегда. Плавать она так и не научилась. Темная вода в чужом и холодном озере пугает ее, как бы все не кричали про «парное молоко».
К берегу из воды выплывает чье-то тело. В целом, выплывающее тело больше похоже на ужа: худое, костлявое, бледное, с черными как смоль волосами, мокрыми и плотно приклеенными к его узкой голове. Медленно выплывает лицо, щедро усыпанное прыщами.
«Если бы у меня была возможность не быть подростком, я бы не становилась подростком».
Варя вглядывается в маленькие серые залитые водой глаза, уже почти вышедшего на берег парня. Ее сестре, кажется, по вкусу все эти борозды и воспаления на впалых щеках. Ведут они себя открыто и однозначно, признак очередной попытки казаться взрослыми.
«Фу».
Высокое бледное тело подходит вплотную к округлившемуся и мягкому телу сестры. Длинные худые палки тянутся обнять соблазнительно загорелые плечи и возможно задеть незаметно что-то запретное. Лена с визгом уворачивается и фальшиво отбивается от белых щупалец. Звонкий и ломанный басистый смех двух беззаботных подростков раздается далеко за пределы пляжа и постепенно стихает, наконец они шепчутся о чем-то неприлично секретном. Вдруг взгляды обоих подростков устремляются на сидящую в тени дерева, не по погоде одетую Варвару. Лена жестом подзывает ее. Варя недоверчиво медленно встает, отряхивается и подходит к ним ближе, сохраняя дистанцию.
– Ты же не умеешь плавать? – медленно тянет Лена.
– Вроде того, – тихо и безразлично отзывается Варвара.
– А хочешь научиться? – в глазах сестры блестит что-то дьявольское.
– Нет, спасибо, не сегодня, – холодно звучит ответ Вари.
– Не бойся, не утонешь, – в разговор вмешивается черноволосый бледный уж, – я тебя просто кину, и ты поплывешь, инстинкт самосохранения возьмет свое.
От звука неприятного, почти скрипучего ломанного голоса Варя морщится.
«Как вилкой по стеклу».
– А что, если у меня нет? – совершенно спокойно отвечает Варя. Она считает, что лучший способ блефовать, это проявлять спокойствие и отрешенность.