Уже четверо расходятся по углам остановки, готовясь ловить, намеревавшуюся убежать Варю. Но Варя не сдвигается с места. Она почти без всякого энтузиазма рассматривает собравшихся. Черные куртки, рваные джинсы и сигареты, которых так не хватает и ей.
«Наверное, вот чем все закончится. Я не уеду. Я останусь здесь навсегда, на этой остановке».
Кузьмин подходит ближе. В руках у него блестит железная бабочка, он отрепетировано крутит ей, открывая и закрывая обратно. Как только игра с холодным металлом заканчивается, он прислоняет лезвие к ее щеке, специально заточенное на этот случай.
– Ну, чего молчишь?
– Мне нечего тебе сказать. Ты жалок.
– Уверена, что выбираешь эти слова последними? Хотя погоди, может быть, мне стоит проверить, так ли ты хороша. Вдруг Чернов не дурак, и ты умеешь делать чудеса?
– Ты не посмеешь, – холодно и железно отвечает Варя.
– Неправда, о твоей матери ходят легенды! Может быть, ты унаследовала ее талант, а ведь совсем на нее не похожа. Хотя так даже лучше, не люблю блондинок. А ребята помогут. Правда, ребята?! Думаю, ублюдок будет рад поделиться девчонкой.
В ответ слышатся одобрительные голоса и сальный смех. Слышатся гулкие шаги по бетонной земле. Сырой запах озона заполняет легкие.
Варя делает глубокий вдох. Закрывает глаза. Злость застывает в жилах, ненависть и отвращение вскипают огромным потоком, парализуя мышцы, и заставляя зубы скрипеть. Влажная мягкая рука, погоняемая мерзкими похотливыми мыслями, касается бледной щеки.
«Раз…»
«Ты уже совсем взрослая».
«Два…»
«Может быть мне стоит проверить, так ли ты хороша»
«Три…»
«Так не похожа на свою мать».
«Четыре…»
«О твоей матери ходят легенды! Может быть, ты унаследовала ее талант»
«Пять».
«Ну ничего, так только лучше».
Тьма заволакивает ее глубоко в себя, в отражении ее собственное одержимое злом лицо. Глаза, налитые кровью чернеют, вбирают в себя тьму вокруг. Голоса становятся громче, они говорят на языке навий, заговаривают ее и делают сильнее. Варя не пугается самой себя. Теперь зеркало ей подчиняется, повторяет ее движения, изображает ее мимику и притворяется ей.
Одержимые глаза открываются. Перед ней лежат разбросанные по углам тела молодых неотесанных парней, парализованных страхом. Кто-то отползает из бетонного укрытия наружу, оставив своих друзей в ужасной опасности. Зачинщик лежит на дороге под ливнем, ей слышатся его жалобные стоны. Асфальт размывает его, капли прибивают гвоздями вниз, и сопротивляться им он не в силах.
Красная пелена застилает реальность. Варя видит вокруг зло и тьму, ни капли света. Только он и она. Тьма и ее жертва. Варя приближается, вызывая безудержный холод и заставляя дождь становиться льдом. Он перед ней беззащитный, как вырытый наружу дождевой червь. Извивается, ноет и страдает от боли. Глаза Вари, налитые смольной чернотой, заставляют его испытывать животный страх.
– Нет! Прошу, не убивай меня! Я не хотел! Я не собирался трогать, правда! Я только хотел испугать! Прошу, прости! – жалобно стонет пухлый мокрый рот, захлебывается в собственных слезах. Зрачки Вари лишь сильнее впиваются ему в душу, и несмотря на льющийся дождь, темноту и тусклый свет фонаря, он видит их ясно и четко. Поток его горьких слез становится еще сильнее, ледяной дождь ускоряется, и он начинает по-настоящему захлебываться, задыхаться, корчиться.
Ехидный голос внутри лепечет: «Отомсти, убей. Он хотел сделать с тобой это. Он пытается отомстить твоему другу, через тебя. Наглый жалкий мальчишка! Твой друг все равно рано или поздно убьет его!»
Поглощенные тьмой глаза дрожат, возвращают цвета обратно.
«Это я?!»
Дыхательные пути барахтающегося в луже Кузьмина высвобождаются, он тяжело и жалко дышит.
Варя приходит в ужас, оглядывается. Холод пронзает тело, но ее это не волнует, словно холодно не ей, а кому-то другому, там, в зеркале.
«Он жив».
– Прости! Прости меня! Мне больно! Хватит, не делай больше этого! – все еще булькает Кузьмин, и смертоносный страх через его глаза смотрит на Варю.
– Я же сказала, ты жалок! – бросает ему Варя напоследок.
Разворачивается и, подобрав рюкзак, уходит туда, где сможет спрятаться от самой себя, где сможет обрести убежище.
Глава 14. Охотница.
Урывками юный охотник успевает прийти в себя. С трудом припоминает, где он находится, и что за люди приходят к нему. Запах древесины и яркий свет. Голоса пытаются говорить с ним. Один из голосов смутно знаком ему, и почему-то дарит призрачную надежду. Он не чувствует, как течет время, только блаженное обволакивающее небытие. Пока тьма не уступает пробивающимся сквозь веки солнечным лучам из раскрытого окошка. Какое-то время он все еще борется за сон, хватается за него тонкими нитями сознания, и все же реальность побеждает.