Босые белые ноги вышагивают из леса, небрежно касаются кочек травы и заячьих нор. Им нипочем ни тьма, ни ядовитая кровь, не вдруг возникший из ниоткуда шторм. Они степенно и бесстрашно движутся к источнику тьмы.
Больше нет демона, нет цели, но голоса в голове продолжают вопить, диктовать, требовать жертвы. Варя смотрит на тех, кто борется с ее ураганом, как ее собственная кровь каплями в воздухе обливает траву, прожигая ее. Внутри что‑то кровожадно беснуется, просит насытится этим моментом. Она поворачивается к Паше, медленно движется к нему, подгоняемая жаждой. Но путь ей преграждают белесые очертания, пришедшей из леса, теперь уже свободной от проклятой воды, мавки. Варя останавливается, но лицо ее остается каменным. Чернеющие густой смолой глаза. Мама нежно касается ее лба своими прозрачными тонкими пальцами.
– Хватит, достаточно, дитя. Возвращайся…
Варя не по своей воле оказывается внутри себя. Она падает на спину. Перед собой видит лишь прозрачные мертвые светлые глаза, холодные пальцы продолжают касаться живого лба. Зеркало, излучающее яркий свет, продолжает вещать громкие голоса.
– Мы благодарны тебе.
Вопящая боль пронзает виски, жгучая холодная сущность рывком покидает тело через рот и влетает в зеркало. Так, словно там его дом, его клетка. Боль прекращается, голоса замолкают.
Под светом все тех же сияющих как алмазы далеких звезд, Варя просыпается. Поднимается на колени и, окинув взглядом окружающую разруху, налетевшие отовсюду обломки леса, старых горевших балок и стекол библиотеки, успевает уловить исчезающих в лунных лучах, обнявших друг друга мать и дочь. На прощание Нина машет Варе прозрачной увядающей ручкой, и ветер окончательно разносит их дух по свету.
Все закончилось. Свет портала постепенно меркнет и исчезает в темноте, в воздухе и траве, словно его никогда и не было. Из травы слышится неуверенный негромкий голос.
– Варя? – Паша аккуратно приближается к ней, медленно переставляя ноги.
– Да… Да, я… Все закончилось?
– Да, кажется, все, – твердо отвечает рыжая ведьма, с другой стороны.
Варвара громко вздыхает, поднимается на ноги, находит недалеко от себя затерявшийся фонарик, поднимает его и направляется навстречу к Чернову.
Она чувствует за своей спиной шевеление, шуршание, тепло, сердцебиение. Она оборачивается, резко и уверенно.
Наполненная неистовой злостью Зоя, растрепанная и грязная, хватает Варю за затылок, насильственно прижимает к себе, вонзает уготовленный заранее нож в мягкий тонкий живот. Варя не успевает осознать произошедшего, но знает, что бежать куда-то, бороться, кричать, кажется, уже поздно. Пошатываясь, Варя не отрывает взгляда от зеленых охотничьих глаз, они скрыты под серым капюшоном, маскируются в ночи, ни один ночной зверь ее бы не заметил.
Еще миг, и рыжая охотница отпускает свою жертву, со скоростью и тишиной не свойственной человеку, скрывается в тени высокой травы и стволов деревьев.
В Вареных глазах пропадают краски, пропадает смысл. Она ошеломленно поворачивается к бегущему ей навстречу, но опаздывающему, Паше, дотрагивается до своей раны, нащупывает уходящую насыщенную кровь. Она не успевает упасть на землю, Паша ловит ее в полете, что-то говорит, тараторит, кричит. Варя слышит его словно сквозь толщи воды и смотрит на угасающие над ней звезды.
– Варя! Где больно? Что случилось? Варя!
– Кажется, меня убили… – из последних сил успевает прошептать ему Варя. Боль совсем не такая сильная, как была раньше, она почти ничего не чувствует. Убирает руку с окровавленной раны и падает на такое же раненное колено Чернова. Еще секунда, и все исчезает, голоса, всхлипы, слезы, ветер и колосья травы.
Адель успевает прочитать в спешке какие-то слова, задержать кровотечение. Паша, не чуя ног, усталости и боли, подхватывает Варю на руки и бежит с ней в машину. Укладывает ее на заднее сиденье, на колени рыжей ведьмы, и как можно скорее догоняет покидающую Старинский, карету скорой помощи.
***
Свет от костра падает на листья и темные иголки. Пахнет прелой сырой землей и мхом. Варя идет по тропе, к этому свету. Она слышит голоса, совершенно ей не знакомые, и свой собственный голос. Несколько одетых по старой военной форме людей охраняют жар от костра, а с ними человек в строгом костюме, не показывающий своего лица. Он разговаривает с женщиной, привязанной к широкому стволу дуба. Варя всматривается в его спину.
Уже не молодая, взрослая и истерзанная пытками, женщина, с идентичными Варе, глазами, и даже голосом, привязана к дереву руками в верх. Порванное грязное когда-то белое платье, напоминающее ночную сорочку, обнажает ее ноги, живот и часть груди, на которой сияет подвешенный в качестве пытки кулон из прозрачного чистого камня, на металлической тяжелой цепи. Она гордо вскидывает подбородок, и темные глаза, преисполненные отвращением, не выдают ни капли испытываемой ей боли. Здесь и там по телу сочится алая кровь, лицо разбито и болезненно, волосы частями выдраны. Варя узнает в ней себя, и от того к горлу подступает тошнота. Худой человек с острыми плечами, в строгом черном костюме продолжает говорить, размеренно и холодно, не превышая голос.