Теперь Зоя растеряна, она бегло обводит извилистые трубы взглядом, судорожно ищет ответ. Мирон безразличен ей, но от чего-то ей не нравится мысль о том, что он идет на самоубийство под предлогом призрачного шанса на свободу от пожизненной службы.
— Ладно… Я помогу. Кроме слов от меня что-нибудь потребуется? — голос ее звучит безжизненно холодно, но от чего-то небезразлично.
— Я пришлю тебе весточку.
— А кто у тебя в задании, расскажешь?
— Ахерон, — так же безжизненно отвечает Мирон.
— Справишься? — от чего-то вдруг неожиданно для нее самой, вырывается вопрос.
— Постараюсь.
— Не спросишь, кто у меня? — смутившись самой себя, говорит она.
— Я знаю, одноклассница. Мне жаль, — подавленно отвечает он.
— Ничего, я ее терпеть не могла.
На губах Зои проскальзывает легкая болезненная усмешка.
— И ты думаешь, она это заслужила? Она ведь не выбирала кем родиться, да и скорее всего сама не знает, кто она такая.
— Тем и лучше, прикончить ее в зародыше.
— Ты очень жестока, — ледяным голосом отвечает Мирон. От чего-то в его голосе она чувствует неприемлемое осуждение, но решает молчать. Стоит ли спорить с тем, кто собирается выбрать смерть вместо службы.
Она лишь поджимает губы и как-то невольно получается печальная улыбка. Сигарета заканчивается, и кажется время снова идет своим чередом. В тишине верещит сверчок. Мирон вдруг встает со своего места, не отряхиваясь, направляется к выходу, не попрощавшись. Его окурок летит в раковину на ходу. Зоя остается одна, непривычно расслабленная и даже растерянная. Моет руки, лицо, пытается вернуть себя в привычное собранное каменное состояние, но не выходит. Спустя пару минут возвращается на свое спальное место, но уснуть почему-то удается лишь от усталости под самое утро.
Глава 10. Охотница
— Надо же, талантливая же тебе попалась!
В штабе царствует затхлый сырой воздух. Тусклый свет старых светильников и неуместной люстры с цветочными плафонами на фоне пожелтевших стен. Находиться здесь Зоя ненавидит больше всего в части, но того требует устав. За стеклянным окошком пухлая, непозволительно ярко накрашенная, нора хлопает неестественно длинными ресницами, водит длинными красными ногтями по развернутым рисункам.
Удивительно, как много им позволяет администрация. Эти ведьмы лишены имен, зовутся позорно «норами», но их это словно ничуть не смущает, никакой чести. Держать их здесь опрометчиво, конечно, они несут пользу делу, и все же, как же от них воняет ведьмовской алчностью и мелочностью. Когда-то они были пойманы, но орден всегда дает выбор даже им. Для Зои это еще одно доказательство, что избавлять человечество от ведьм правое и заслуженное дело. Никаких принципов, вины или нравственности, никакого раскаяния за содеянное, голое желание спасти свою жалкую шкуру. В любом случае, отсюда им пути нет, свои же прирежут с удовольствием, стоит им ступить за территорию части.
— Долго будете выслеживать? Мне поручили обо всем докладывать.
— Что ж, ты достала отличный материал, думаю дело пойдет быстро, — беззаботно пожав спущенным плечом, лепечет натянутым голосом нора. Любуется, как в картинной галерее, с интересом поджимает пухлые, густо намазанные помадой, губы. Резко разворачивается в другой угол, к своим банкам-склянкам, пышная трехэтажная огненная прическа покачивается, но не падает, как Пизанская башня. Не повезло попасть в ее смену, болтливая, не расторопная, хоть и опытная. Широкая сгорбленная спина, на которой от натяжения вот-вот разорвется леопардовая блузка, резко выпрямляется.
— Надо же! Сейчас начеркаю отчет и сама все передам. Можешь идти, дорогуша, — закатывая глаза наверх, снова лепечет нора.
Зоя удивляется ответу. Брови от напряжения почти сходятся на переносице, приближается ближе к стеклянному окошку, сильнее сжимает столешницу, пытается заглянуть глубже в глаза мерзкой ведьмы.
— А мне отчет прочитать не дадите?! — раздраженно выпаливает рыжая голова.
Нора отстраняется дальше от окна, словно для того, чтобы спрятаться от жгучих зеленых глаз. Еще немного, и Зоя чувствует, что протянет к ней через окно руки, схватится за леопардовый воротник и с силой резко потянет на себя так, чтобы голова норы разбилась о стекло, размазывая весь этот вульгарный слой, неумело скрывающий старость.
— Нет-нет, у меня указ сразу передавать все отчеты лично в руки назначенному лицу. Иди-иди, не задерживайся, тебя служба ждет.
Зоя уже собирается со злостью ударить по столешнице, но сдерживается. Стискивает зубы и громкими тяжелыми резкими шагами выходит из штаба.