— Положить-то можно, но заберут. Жалко будет.
— Перестрахуемся. Сынок, принеси-ка из серванта плоскую фляжку, что мне подарили любители охоты и рыбалки.
— Бать, не надо. Ведь это подарок, а я могу потерять.
— Надо. Не надо. Я сказал, неси — значит, неси. Мы в неё нальём, сколько войдёт. В карман куртки положишь, и никто не увидит.
Валера сходил в зал и принес плоскую фляжку, передал отцу, который уже держал в правой руке початую бутылку водки.
— Так. Ага, вот. Фляжка вмещает триста миллилитров. Каждому по глотку за знакомство… и весело… и не пьяные, — говорил отец и переливал содержимое бутылки во фляжку. — Ты смотри, да здесь и мне на пару рюмочек осталось за твоё здоровье выпить вечером. Держи.
— Нина Николаевна, мне что-то плохо. Изжога и живот сжимает, — неожиданно тихо произнесла Наташа.
Лицо у неё было бледное. Руками она держалась за живот. Мама помогла ей встать и повела в комнату.
— Пойдём, приляжешь.
— Наташа, что с тобой? — Валерка шёл сзади.
— Не волнуйся, сейчас пройдёт.
Маринка прибралась на кухне. Владимир Леонтьевич взял Валеркин рюкзак, вложил в него пакет с продуктами,
— Я в машину. Давайте выходите. Не хватало ещё опоздать.
Валерка вошёл в свою комнату. Наташа лежала на кровати. Она смотрела на него своими большими и чистыми глазами. Губы застыли в виноватой улыбке.
— Не проходит?
— Нет, не отпускает. Ты не волнуйся за меня. Езжай, а то опоздаешь.
— Валера, езжай с отцом и Маринкой. Я с Наташей дома останусь. Давай, сынок, целоваться, и посидим на дорожку.
Нина Николаевна подошла к сыну. Обняла, поцеловала его. Из её глаз выкатились слезинки.
— Всё будет хорошо. Береги, пожалуйста, Наташку. И себя береги. Я тебя люблю. Ты мне нужна.
— Ну, всё, сынок. Не трави душу. Иди.
Валерий подошёл к кровати и припал губами к губам жены.
— Поправляйся. Приеду на место, сразу дам телеграмму. Интересно только, где это место? До свидания. Маринка, ты готова?
— Только тебя жду, — донеслось из прихожей.
Валерка не оглядываясь, быстрым шагом вышел из комнаты. Обул в прихожей старые полусапожки, и с Маринкой вышел из квартиры. Возле подъезда уже стояла машина.
— А где мать с Наташей? — спросил отец, когда брат и сестра садились в салон «Жигулей».
— Наташке плохо. Мама с ней дома осталась, — сказала Маринка.
— Ну, тогда поехали, — и отец включил первую передачу.
Возле военкомата оказалось не очень много народа. Посчитав призывников, отличающихся от всех причёсками и одеждой, Валера сказал:
— Всего пятнадцать человек. Пятнадцатое мая и пятнадцать человек.
— Первая партия. Наверное, поэтому, — предположил отец.
Из военкомата вышел уже знакомый Валерию майор и скомандовал:
— Убывающие заходят в помещение с паспортами, повестками и приписными свидетельствами. Провожающие, ожидаем, — отчеканил офицер и спокойно добавил. — Это ненадолго.
Со всеми призывниками Валерий оказался в небольшом кабинете на первом этаже военкомата. Здесь у ребят собрали гражданские паспорта и приписные свидетельства. Отметили повестки о прибытии на призывной пункт и выдали под роспись новенькие, пахнущие типографской краской военные билеты. Процедура действительно заняла немного времени.
— Минуточку внимания, — майор встал возле стола. — От военкомата никуда не отлучаться. С минуты на минуту прибудет автобус. Опоздавшие будут считаться дезертирами и пойдут под военный трибунал.
— Товарищ майор, а куда нас повезут?
— А где мы будем служить?
— Нас оставят в области или отправят к черту на куличики? — спросил Валерка.
— Не знаю, где и как. Знаю, что для начала вы поедете на распределительный пункт в посёлок Раздольный. А там, согласно номерам команды, которые у вас стоят в военных билетах. Уже сегодня кто-то из вас убудет к месту службы. Ожидайте автобус.
Выходя из помещения, все рассматривали военные билеты и сравнивали номера команд. С Валеркиным номером совпали номера ещё восьми призывников. На улице он подошёл к отцу и сестрёнке.
— Ну что, куда? — спросил отец.
— Не говорят. Вот, выдали военные билеты и сказали, что скоро повезут на распределительный пункт в Раздольный. А оттуда, возможно, вечером отправят к месту службы.
— Всё ясно, — сказал Владимир Леонтьевич, — всё предельно ясно. Как и положено у военных. Ясно то, что ничего не ясно. Может, сходить поговорить с майором?
— А зачем?
— Действительно. Зачем? Ты узнаешь вечером, а мы, надеюсь, утром получим от тебя первую весточку.
Подъехал старенький «ЛАЗ». Все: и призывники, и провожающие их родственники, и знакомые заметно зашевелились. Маринка повисла на шее у брата: