И вот уже позади следствие, суд. Приговор зачитан. Каждый из участников ограбления получил, как говорится, по заслугам. Ивану дали семь лет. Дальше — колония, иной образ жизни, другое окружение. Каким станет его будущее — этого еще никто не мог сказать, в том числе и сам Иван. Но что оно будет не тем, к которому он пробивал дорогу своими «подвигами», в этом он уже не сомневался. Оставалось доказать это другим.
В колонии была школа. Это удивило Ивана и обрадовало. И он начал с того, что сдал задолженность за девятый класс. А через год с отличием закончил десятый.
Из колонии Иван вышел досрочно. Получив в канцелярии билет, он тут же отправился на вокзал и первым поездом уехал в Днепропетровск.
Поезд шел всю ночь. По вагону летали прохладные ветры, настоянные на степных украинских травах. Они будоражили воображение. Обретенная свобода казалась высшим счастьем, какое только доступно человеку.
Сна не было. Несколько раз Иван вставал с полки, шел в тускло освещенный тамбур и там, прижавшись лбом к стеклу, смотрел на поблескивающие под луной небольшие речки, над которыми проносился поезд, на полустанки, огни машин, мчащихся по шоссе, сонные села и бескрайние, до самого горизонта поля.
Он хорошо представлял себе, как появится на своей улице, среди знакомых ребят. Уже слышал их вопросы, на которые ему придется отвечать. И снова, в который уже раз, продолжал мысленный разговор с Григорием — они рядом спали в колонии. Григорию было далеко за тридцать. Этот человек имел достаточно трезвый ум, но очень слабую волю. Каждый раз, оказываясь на свободе, он держался не более года.
— Послушай, Ваня, — говорил он, — не вздумай прописаться здесь постоянно. Если у тебя есть еще какие-то сомнения, посмотри на меня. Пятнадцать лет, Ваня, отпущено человеку на молодость, только пятнадцать лет. С двадцати до тридцати пяти. У меня молодость оказалась сокращенной до трех лет. А здесь, зачем она мне здесь? Понимаешь, Ваня, старику здесь в тысячу раз легче, потому что ему ничего не хочется. А мне всегда хотелось так много!.. Послушай меня, Ваня, тебе здесь будут советовать и другое. Докажи, мол, на что ты способен, пусть, мол, знают наших. Не слушай. Обман это. Так говорят уже больные люди. Именно больные, заразные. Они озлоблены на весь белый свет, и чем больше здоровых людей заразят, тем вроде им легче. Не могут они здоровых видеть...
К Днепропетровску поезд подходил ранним утром. Отгрохотали фермы знакомого моста, на секунду сверкнула слепящая гладь большой реки, и — вокзал. А вскоре старенький трамвай уже вез Ивана мимо корпусов громадного завода, мимо прокопченного заводскими дымами поселка. Мелькают знакомые улицы, кажется, где-то в толпе он увидел знакомое лицо. И вдруг чаще застучало сердце: трамвай проезжал мимо того самого магазина. Ранние покупатели, давно забывшие об ограблении, толпились у витрин, касс, прилавков. Иван проезжал это место с таким чувством, будто когда-то, очень давно, именно здесь потерпел катастрофу. Погиб прежний Иван Немировский, вспоминать о котором было щемяще грустно. А жалел ли он себя прежнего? Скорее всего, нет.
— Существовала ли вероятность того, что вы снова вернетесь к прежнему? — спросил я Ивана.
Над моим вопросом он долго не раздумывал:
— Вряд ли. Если бы все сошло с рук, не исключено, что был бы и еще один магазин. Но суд ускорил отрезвление. Причем повлиял не только суд, но и все, что с ним связано: задержание, печальная известность, сорванные занятия, родители, учителя в зале суда...
Вернувшись домой, Иван Немировский устроился работать электромонтером на металлургический завод имени Петровского — тот самый, где почти всю жизнь проработал его отец. Он поступил учиться на вечернее отделение индустриального техникума, в котором готовят специалистов почти всех металлургических профессий.
Итак, день, казалось бы, занят полностью: днем — работа, вечером — учеба. Но, истосковавшись по настоящей жизни, словно торопясь выложиться до конца, Иван хотел занять даже те несколько свободных часов в неделю, которые у него оставались. И он записался в танцевальный ансамбль «Дружба» при заводском Доме культуры.
Работа нравилась Ивану тем, что позволяла знакомиться со всем заводом. Он бывал в различных цехах, на разных участках, видел работу доменщиков, сталеваров, прокатчиков, литейщиков, знакомился со сложными современными механизмами. Прошло не так уж много времени с тех пор, как он начал работать электромонтером, а бригадир уже знал: если Немировского слишком долго нет с обходом, то искать его нужно в сортолистопрокатном. И не ошибался. Иван часто задерживался в этом цехе. Смотрел, как начинается процесс прокатки, куда поступают раскаленные заготовки, подолгу любовался, как мощные, многотонные валы выплевывают готовые, еще не остывшие, листы стали, задерживался у пульта, наблюдая, как поворот маленькой рукоятки приводит в действие громадные механизмы.