Увидев впереди патрульную милицейскую машину, таксист остановил ее и передал паренька. Вскоре Шишман уже был в больнице и отвечал на вопросы сотрудника городского отделения внутренних дел.
— Агрономическая, сто восемнадцать, — он назвал адрес. — Дом культуры совхоза имени Кирова... Беляевского района... На втором этаже бухгалтерия и касса... Там преступники...
— Сколько их? — спросил дежурный.
— Трое.
— Вооружены?
— Да, у них ножи, обрез... В масках.
— А тебя что же... отпустили? — недоверчиво спросил милиционер.
— Нет, я ушел... Они еще вдобавок связали меня, но удалось освободиться... Вот, — Шишман протянул руку и показал утолщение возле кисти, которое образовалось на месте давнего повреждения. Именно на эту шишку и попала веревка, а когда ее удалось сдвинуть в сторону, она сразу ослабла.
— Как они оказались в Доме культуры?
— Не знаю... Все было заперто... Я сам проверил. Когда принял дежурство, то обошел все двери.
— Они знают, что ты ушел?
— Нет... Когда я в окно вываливался, то слышал на втором этаже возню... Они были еще там.
— Совхозная касса, — пожал плечами милиционер. — Деньги там обычно не хранят. Сколько же в ней может оказаться?
— Вчера зарплату привезли, — ответил охранник. — На несколько сотен человек.
— Ого! Это уже всерьез!
В тот вечер в Доме культуры шел фильм. Потом уже, во время следствия, выяснилось, что в зале среди местных жителей, ребят из соседних общежитий, сидел главарь группы Игорь Урсулов — тридцатилетний детина с маленькими пакостливыми глазками и бесформенными усиками, призванными, очевидно, как-то украсить невыразительную физиономию. Когда фильм начался и вестибюль опустел, на чердак здания забрались и затаились в ожидании условного часа сообщники Урсулова — Степан Барицкий, Александр Димитров и Зиновий Кичук.
Кончился фильм, зрители разошлись, уехал в город и Урсулов. Постепенно гас свет в окнах близлежащих домов, пустели улицы.
На чердаке было душно. Железная крыша за день раскалилась, воздух был спертым, затхлым. Но мокрые от пота преступники вряд ли замечали эти неудобства. Утешала мысль о возможной добыче. Они знали, что накануне в кассу привезли зарплату для рабочих. Они жевали принесенные бутерброды, дремали, поглядывали на часы — в половине первого ночи должен был подать сигнал главарь. И в который раз распределяли роли, давно уже распределенные...
Руководил ограблением Урсулов. Впоследствии он объяснял это своим явным превосходством по части ума. Так и говорил — дескать, я умнее других, образованнее, начитаннее. Но главное, что делало его вожаком, — это ожесточенность, безжалостность и к жертвам, и к своим же помощникам.
Александр Димитров отличался среди прочих трусостью и хвастовством. Ему была отведена роль стоять «на стреме». Во время ограбления Димитров притаился за кучей песка невдалеке от Дома культуры. Выпавшего из окна охранника он не заметил, прозевал, а увидев, что начали собираться люди, так и не решился подать своим сигнал опасности. Но когда увидел, что к Дому культуры подошла милицейская машина, то у него вообще перехватило дыхание. Отполз подальше, обдирая колени о придорожный гравий, и дал деру по пустырям и буеракам.
Что касается Степана Барицкого, то этот был не единожды проверен и испытан, этот был правой рукой Урсулова. В его обязанности входило помогать главарю управляться с автогенным аппаратом, вскрывать сейф, выгребать деньги.
И, наконец, Зиновий Кичук — основная ударная сила, поскольку он крупнее других, сильнее физически. Этот был старателен и усерден — уж очень хотелось понравиться главарю, показать себя с самой лучшей стороны.
Оставшись один в громадном здании, Василий Шишман обошел фойе, зрительный зал, вестибюль. Проверил запоры. Убедился, что везде выключен свет. Пустое гулкое помещение казалось таинственным. Совсем недавно здесь звучали человеческие голоса, гремели в зале динамики, киногерои выясняли отношения. На втором этаже односельчане каждый день решали тысячи больших и малых проблем, ругались, смеялись, жили своей обычной жизнью. И вдруг — тишина, безлюдье. Темным провалом зияет зрительный зал, и даже осторожные шаги рождают эхо...
Потом уже Василий вспоминал, что не просто разгуливал по Дому культуры — он надеялся найти за кулисами что-нибудь мягкое, на чем можно было прикорнуть в дежурном помещении. И, разыскав телогрейку, отправился в свою комнату. Во втором часу ночи задремал, а проснулся неожиданно, будто почувствовав опасность. И сразу увидел чужих, которые шли к нему. Они были в тряпичных масках, в руках держали ножи, железки. Василий бросился к окну, но его опередили. Все трое навалились, сжали, а один ударил его металлической булавой по голове. Из раны хлынула кровь, и преступники, боясь запачкаться, отшатнулись от него. Василий, воспользовавшись их замешательством, опять бросился к окну, выбил кулаком стекло, так что осколки брызнули в стороны, но от удара гвоздодером по голове упал и потерял сознание.