— А мы ругались? — умеете одной надменно вскинутой бровью закапывать людей? Он умеет.
— Не знаю. Вам виднее.
— Ты права. Нам виднее, — отрезают и больше в дискуссию не вступают. Вот так, да? Зашибись. Когда звонил, орал, значит, а теперь «я не я и хата не моя»? Не видел, ничего не знаю, мимо не пробегал? Ну да, не барское это дело, с плебеями якшаться. Прям бесить начинает.
В воздухе свистит румяная черешенка. Описывает кривую дугу и прилетает Демьяну чётко в правое затемнённое стёклышко.
— Воу, да я снайпер! — недоверчиво моргаю, поражаясь собственной меткости. Всю жизнь жвачки мимо урны летают с расстояния трёх шагов, а тут на те, попала. Ну вот чем не закон подлости?
Гаджет медленно убирается в задний карман, а очки стаскиваются с каменной морды. Зубы сжаты, подбородок подрагивает, на виске венка пульсирует. Ну пипяу…
— Это что нахрен было? — каждое слово как молотком по кривому гвоздику.
Отлипаю от Кристины, озадаченно почёсывая лоб и поправляя уползшую на затылок шапку.
— Виновата. Шальная пуля.
— Шальная п… Бля, слушай, — Игнатенко смотрит на Даню с надеждой. — Можно я ей руку сломаю? Я легонечко. Она ж сама нарывается.
— Нельзя.
— Ну тогда всыплю чуть‑чуть.
— Сам всыплю. Когда домой вернёмся, — обещает брат.
— Тю‑ю, — только и остаётся, что обиженно губы надувать. — А девочек, между прочим, бить нельзя. Девочка может и дать сдачи. Лучше вон, — кивок на Кристину. — Развлеки девушку. А я ща быренько. Туда и обратно. Как хоббит.
— Куда: туда и обратно? — не понял Даня.
— Куда‑нибудь, где есть буква «Ж». Кофеёчек дошёл. За шмотками следите только. Чай казённое, — перескакиваю брошенный на траве рюкзак и решительно подгоняю Демьяна в спину, увлекая за собой. — И ты пошли.
— Эй, он там зачем? — по строгому возгласу брата очевидно, что мальчики может и помирились, да только всё не так просто в Датском королевстве.
— Как зачем? А если меня украдут? Расслабься. Никаких сюсюканий в грязной кабинке, — успокаиваю его я. И хитро добавляю, памятуя недавний разговор про «держись подальше». — Дикий животный секс. Не более.
— Радова, твою мать! — догоняет меня сердитый окрик.
— Шучу! — увожу Игнатенко в тень густой цветущей аллеи на границе сквера. Хорошее место, чтобы притаиться. Осторожно выглядываю из‑за широкого древесного ствола, высматривая оставшиеся на газоне мелкие точки. Секунда, десять, двадцать… Вижу, как Даня присаживается рядом с Кристиной. Хорошо. Очень‑очень хорошо.
Довольно улыбаюсь самой себе, но серьёзнею, встречаясь с ледяными свёрлами, пронизывающими меня насквозь. Ой. В попытках спрятаться только сейчас понимаю, что стою, буквально вжавшись в Демьяна. Ой‑ёй‑ёшеньки ё‑ё.
Мы так близко… Чувствую грудью его размеренное сердцебиение. А вот моё сбивается. Терпкий запах одеколона окутывает в саван, щекоча ноздри и заставляя думать совсем не о том…
— Ну и что за цирк? — разносится холодное над ухом.
Смотрю на его губы, вижу, как они двигаются, но не слышу ни слова. Эээ… Он что‑то спросил, да?
— М‑мм? — мычащая дура, блин. Пора включать мозг. Давай, заводись моторчик, не подводи хозяйку!
— Говорю, цирк на кой устроила?
— Свахой на полставки подрабатываю. Хочу людям личную жизнь наладить.
— А себе помочь не хочешь? — по моему лбу вопросительно отстукивают барабанную бровь. — Брат уже больницы начал обзванивать. Думал, переломанную всю найдём. Исчезла: окно нараспашку, двери заперты. Записки нет, на телефон не отвечает, ищи — сыщи. О себе не думаешь, о других подумай. Он же отвечает за тебя. Волнуется.
— А ты?
Вопрос вылетает, и мозг такой: «ЧТО ЗА…». Я реально что это сказала? Офигеть от собственной дурости не успеваю. Мы меняемся местами. Теперь вжата в дерево я. Дотрынделась. Судорожно сглатываю, переставая дышать, когда Демьян опасно близко склоняется к моему лицу…
Щеки касается обжигающее дыхание с привкусом слабо уловимого сигаретного послевкусия. Дезориентация полнейшая. Прикрываю глаза, дурея от накатившей волны мужского тестостерона, готовой снести меня с ног. Вау. Это реально мощно.
— Что я? — шепчут мне так сладко и с таким придыхом, что внутри всё цепенеет. Просто это… слишком горячо. Слишком.
Молчу. Не потому что нечего ответить, а потому что не могу. Алфавит помню, а в каком порядке буковки складывать забыла. Стою и потею, незаметно вытирая мокрые ладошки об комбинезон.