– Марк, последний вопрос. Есть ли какой-то метод, которым можно обнаружить этот яд или его следы при эксгумации тела?
– Есть, – не раздумывая ответил Марк. – В тридцать восьмом году о нём ещё не знали. Спектрофотометрия.
– Спасибо, Марк. Протокол оставить? Или я заберу?
– Оставь, я вечерком ещё почитаю. Хотя вряд ли что-то иное скажу.
Он пододвинул Андрею шахматную доску.
– Твой ход, следопыт.
12 апреля 1979 года, четверг, утро, начало седьмого. Телефонная будка у магазина «Гастроном».
– Аркадий Кириллович?
– Я, кто говорит?
– Вы меня не знаете. Простите, если разбудил.
– Зачем звоните в такую рань, если я вас не знаю. До свидания.
– Не торопитесь, Аркадий Кириллович. В ваших интересах меня выслушать.
– Говорите, но имейте в виду, у меня мало времени.
– Вы знаете, что такое спектрофотометрия?
– Вы ненормальный? При чём здесь спектрофотометрия? Вы меня хотите в шесть утра с этим методом познакомить?
– Я думаю, вам будет интересно узнать, что этим методом можно обнаружить следы курареподобных ядов при эксгумации тела.
Длительная пауза.
– А почему это меня должно интересовать?
– Потому что я могу обсудить эту тему с другими заинтересованными людьми.
Длительная пауза.
– Чего вы хотите?
– Вы «Капитал» Маркса читали?
– Послушайте, вы определённо сумасшедший!
– Аркадий Кириллович, вы меня уже дважды назвали ненормальным. А я всего лишь хочу вам помочь. Если помните, первая часть «Капитала» называется «Товар и деньги».
Пауза.
– И в какую сумму вы оцениваете ваш товар?
– Десять тысяч.
Длительная пауза.
– Это не телефонный разговор.
– Безусловно, я готов с вами встретиться.
– Вы… меня заинтриговали. Хотя я по-прежнему не понимаю, о чём речь.
– И?
– Сейчас посмотрю расписание… Могу в субботу, во второй половине.
– Нет. Или мы встречаемся завтра, или я передаю товар более заинтересованным людям.
– Ну хорошо, завтра. Перезвоните мне ровно в восемнадцать, я скажу, где мы встречаемся.
13 апреля 1979 года, пятница, 09.20, сквер около городского пруда.
Дежурство заканчивалось в восемь пятнадцать. В половине девятого начиналась утренняя линейка, обычно не более двадцати минут, если без политинформации. В девять медсестра освобождалась и шла домой, через сквер у городского пруда.
Хансен заранее занял наблюдательный пункт на чердаке жилого дома напротив центрального входа в больницу. Никого, похожего на агентов спецслужб, не обнаружил. Прохожие или не останавливаясь следовали мимо, или заходили в здание. Торопливая походка, взаимные приветствия – медперсонал спешил на работу. Около девяти наметился встречный поток: расходились закончившие смену.
Медсестра вышла в девять ноль три и не оглядываясь, молодец, пошла по направлению к скверу. В руках небольшая хозяйственная сумка. «Провожающих» не было.
Хансен быстро спустился, по параллельной улице добежал до сквера, прошёл его насквозь, ничего подозрительного не увидел, развернулся и неторопливым шагом двинулся обратно.
В сквере прогуливались мамаши с колясками, одна скамейка была занята шахматистами пенсионного возраста. Медсестра, как договаривались, присела на свободную скамейку, достала из сумки бутылку кефира, батон. Обычная картина: человек после ночной смены решил перекусить на свежем воздухе, погреться на апрельском солнышке.
Нетвёрдой походкой Хансен прошёл мимо, присел метрах в двадцати. Вид у него был: «работяга после вчерашнего». Трёхдневная щетина, опухшее лицо, мешки под глазами – результат умелого наложения специального грима. Пузырящиеся на коленях короткие «треники», открывающие щиколотки с грязными носками. Потёртые ботинки, куртка с надорванным рукавом. Откинулся на спинку, прикрыл глаза.
Ждать пришлось недолго. Медсестра допила кефир, аккуратно сложила бутылку в пакет и опустила в урну. Как только женщина ушла, Хансен поднялся и целеустремлённо двинулся к урне. Опять же, обычное дело: дома шаром покати, до зарплаты целая неделя, а тут целых пятнадцать копеек за стеклотару. Три пирожка с повидлом, прекрасный завтрак. Но надо спешить, не один такой желающий. Вон за деревом конкурент с подбитым глазом «на старте», тоже к урне побежал. Шустрый, чуть не опередил. Пришлось отключить, незаметно для окружающих.