«Домой» специальный агент ЦРУ Джейсен Хансен вернулся в приподнятом настроении. Медсестра не подвела, в бутылке – заветная пробирка. Молодец, надо будет перед руководством походатайствовать, помочь женщине эмигрировать.
В бараке он достал из тайника деньги и документы, снял мокрым полотенцем грим, переоделся, занёс соседям остатки продуктов и навсегда покинул своё временное пристанище.
На двадцать пятом километре московского тракта общительный дальнобойщик подобрал разговорчивого попутчика, добирающегося автостопом до областного центра П.
Глава 20. «Ваше слово, товарищ маузер!»
13 апреля 1979 года, утро, гаражный кооператив на конечной остановке автобуса №31.
В пятницу Сергеев проснулся в отвратительном настроении. Накануне они поссорились с Оксаной. Андрей объявил, что на встречу с Белявским идут он и Николай. Девушку не берут. Оксана спорила, настаивала на своём участии, говорила, что так не честно, что она полноправный член команды. Даже плакала. Но Сергеев был категоричен. В конце концов, Оксана ушла, хлопнув дверью.
Когда утром, в начале девятого, в дверь деликатно постучали, Андрей бросился открывать, надеясь увидеть на пороге девушку. Но это был Неодинокий.
– Ты чего так рано? – удивился Андрей. – И стучишь, прямо как Оксана.
Коля приложил палец к губам и с таинственным видом протиснулся в комнату.
– Дело есть.
За спиной у Коли висел на лямке длинный брезентовый чехол, из которого торчали черенок лопаты и грабли. Андрей в недоумении рассматривал странную поклажу.
– Ты что, в огород собрался?
Николай хитро посмотрел на друга.
– Это маскировка.
Он развязал тесемки, стягивающие чехол. То, что торчало снаружи и выглядело, как грабли и черенок, было примотано изолентой к двойному стволу охотничьего ружья. Ружьё старое, на вид в хорошем состоянии. Стволы расположены вертикально, один над другим: бокфлинт. В институте Андрей серьёзно интересовался охотой и в моделях ружей разбирался. Двустволка была иностранного производства. Он с уважением взвесил оружие в руках: лёгкая, не то что отечественные. Рассмотрел потёртую табличку: «Gebruder Merkel, 1934».
– Ого, откуда такой раритет?
– Дед из Германии привёз. Их взвод в Пруссии в старинном особняке квартировался, там целый арсенал был. Вот дед и прихватил трофей.
Андрей переломил ружьё, посмотрел стволы на свет.
– Надо же, ни следа коррозии.
– А то! Дед, пока жив был, регулярно чистил. А на охоту не брал.
– Почему?
– Так патроны наши к нему не подходят. Калибр какой-то редкий. Дед говорил, что спортивное.
– Ну и зачем оно нам?
– Как зачем? Ты шпиона без огнестрела брать собрался? Ружьё исправное, и три патрона к нему, оригинальных, немецких. Дед десяток прихватил, семь по воронам расстрелял, три осталось.
Николай достал из кармана патроны с надписями на немецком.
– Думаешь, они рабочие? Столько лет прошло.
– А что с ними будет? Германские, на совесть сделаны. Не наш ширпотреб. В Николаевке у одного дедка «Люггер» двенадцатого года был. Так он в прошлом году чуть участкового не пристрелил, когда самогон конфисковать пришли. В фуражке дырка с грецкий орех.
Андрей с сомнением покачал головой.
– Ты собираешься вот так его на встречу тащить?
– Зачем так, стволы обрежем, я под пальто спрячу.
– Да ты что, такую вещь портить!
– Старик, – Николай сурово посмотрел на друга, – мы на серьёзное дело идём. Нельзя без оружия. Да и бабка просила обрезать.
– Ей-то зачем обрез?
– По лесам за травами бегает, насильников боится.
– Кого боится? – Андрей подумал, что ослышался.
– Насильников.
– А бабке-то сколько лет?
– Она у меня четвёртого года. Значит, семьдесят пять будет.
– И боится насильников? – Сергеев не мог сдержать улыбку.
– А ты не улыбайся. У неё фигура, как у девчонки. Ну ты видел. Лицо, конечно, возраст выдаёт. – Николай печально вздохнул. – А в молодости за ней мужики толпами бегали!
– Ну ладно, хочешь обрезать, пожалуйста. Хозяин барин. – Андрей задумчиво погладил стволы. – Только как ты это себе представляешь? У меня ни тисков, ни ножовки по металлу. Да здесь обычной ножовкой полдня пилить. Сталь немецкая, сам же сказал, на совесть делали.