Жуниор, который сидел тут же, замер и затих, прислуга попряталась по углам и только Флор упрямо не сводила с отца глаз.
-Послушай меня, дорогая. Черт с ним, с Оттавио! Этот болван нам не ровня. Но Руа!… Запомни, что тебя может оправдать только одно: ты выкрадешь у него те документы, что он собрал на меня!
-Что? – возмущению Флор не было предела.
-Да! Выкрадешь! И более того: подкинешь вместо них кое-какой компромат на него самого.
-Не смей! Я никогда не сделаю ничего подобного! – Флор вскочила. – Это подло! Подло и низко!
Депутат движением руки остановил дочь:
-Ты вмешалась в мужскую игру… Скрестила свою волю с моей в деле, которое выше твоего понимания. Берегись, Флор, берегись.
Голос его был тих, но значителен.
-Отец прав. Это мужская игра и тебе в ней не место, - это были первые слова, сказанные Жуниором, и Флор удивленно обернулась к нему, услышав их.
-И ты тоже так думаешь? Тоже думаешь, что я должна обокрасть Сандру и подкинуть ему какую-то дрянь?
Жуниор напряженно кивнул головой:
-Это политика. Он против нас, а мы против него.
-Я не желаю принимать в этом участие, - она устало покачала головой. – Не желаю. Я никогда не думала о вас лучше, чем вы есть на самом деле, но, чтобы так… Чтобы такая грязь…
-Вон из моего дома, - сказал депутат. – Одумаешься – возвращайся. Но пока ты с этим… пока ты с Алешандру Руа тебе нет места в моем доме.
***
-Послушай меня, Оттавио! – голос Флор стал громким, он почти возвысился до крика. – Нам давно пора было расстаться!
-Нет, Флор, нет! – на глазах молодого человека показались слезы.
Вид его стал таким жалким, что сердце Флор ёкнуло.
-Тавинью, дорогой мой… Но так же нельзя…
Они сидели в гостиной его квартиры, той квартиры, про которую Оттавио думал, что она станет их общим домом. Он посмотрел на нее. Неужели все кончено? Неужели она бросает его? А как же все, что было между ними? Как же его мечты, надежды?
-Твой отец… Он простит тебя, если мы поженимся, поверь мне! Я поговорю с ним!
-Мне не нужно его прощение, - резко ответила Флор. – Не нужно. После той подлости, которую он предложил мне… Я вообще не понимаю, что происходит? Что это за злоба? Что за враждебность?
-Флор, ну так бывает… Твой отец – депутат. У таких людей всегда много врагов. И потом, Алешандру Руа далеко не так хорош. Как ты, должно быть, себе вообразила…
Флор пристально посмотрела на Оттавио:
-Я – вообразила?
Девушка рассмеялась.
-Поверь, Тавинью, я лучше других знаю, что это за человек – Алекс Руа. И не обольщаюсь на его счет. Но я его люблю, и он любит меня.
-Ты так в этом уверена? – это была последняя отчаянная попытка остановить ее, и Оттавио старался, как мог.
-Уверена. Я не могу тебе объяснить, почему я уверена, но… Понимаешь, - Флор вдруг мечтательно зажмурилась. – У меня такое чувство, что мы сто лет знакомы. И он, со всеми его недостатками, такой злой и страшный, и насмешливый, и высокомерный… Он так близок мне, как никогда и никто не был близок.
Она хотела сказать, «как никогда не был близок ты», но удержалась. Побоялась обидеть.
-А как же я? Как же мы?
-Тавинью, «нас» никогда не было, - Флор улыбнулась ему, как маленькому. – Неужели ты этого не понимаешь?
-Может быть, это тебе так казалось, а мне… а я… Я всегда любил тебя! – крикнул он. – Всегда! И ты мне нужна! И я готов на все, чтобы вернуть тебя!
-О, нет… Закончим этот разговор… - она устало поморщилась. – Что бы там ни было, с тобой я уже не буду. Даже если не будет Алекса. Понимаешь, это как вода и вино. Тот, кто распробовал вкус вина, не захочет пить просто воду.
-Вином жажду не утолишь, - пробормотал Оттавио.
Плечи его поникли. Он сел на кресло и опустил голову в ладони.
-Ты прав… - задумчиво пробормотала она. – Но все же… Не понимай это слишком прямо, - смущенно прибавила она и села рядом с ним. – Тавинью, - рука Флор коснулась его волос.