Старик вертел в руке брегет, то поднося его к лицу, то опуская вниз, указывал попеременно на каждую миниатюру и говорил кто на ней изображен, что за мастер и как она попала в руки его отца, или самого Максимилиана (старик всю жизнь занимался антиквариатом). В конце беседы Вальтер сделал хитрые глаза, сунул руку в нагрудный карман пиджака и жестом фокусника достал из него колечко.
-А это – лично вам, если пожелаете, - вдруг сказал он.
-Мне? - Флор была удивлена.
-Серебро, латунь и аметист. Прелестная старинная работа. Между прочим, изготовлено не в Европе, а на вашей родине, дорогая моя. Потому и хочу презентовать перстень вам.
-Но это неловко, - пожала плечами Флор. - У нас деловое соглашение и я не могу принять подарок.
-Детка, мне восемьдесят лет. Я уже могу позволить себе делать подарки юным дамам, чтобы меня не сочли при этом бесстыдником. Воспринимайте это как подарок деда. Заметьте, я говорю не отца, а именно деда. И не стесняйтесь. Этот перстень должен принадлежать юной даме, которая станет носить его на своей прелестной ручке, - Вальтер изъяснялся с галантностью, свойственной подчас мужчинам его поколения. - Когда-то он украшал руку прелестной особы, пусть оживет теперь на вашей руке. Тем более, что этот перстень ваш соотечественник.
-Странно, - Флор нерешительно протянула руку и взяла кольцо. - Странно, что он бразильский...
-Почему? А, вас смущают исполнение и форма?
-Признаться, да.
-Ну, вздор, пустяки! Конец восемнадцатого века, тонкая работа, камень крупный, прелестнейший аметист из бразильского месторождения... Так что, примите его в дар. Мне кажется, этот перстень ждал именно вас.
Флор была полна решимости отказаться, но... Все же едва она одела перстень на палец, как уже не смогла сказать «нет». Это был ее камень. Он говорил с ней. Она слышала о том, что камни «говорят» с владельцами. Разумеется, не все и не со всеми. Но «свои», «родные» камни – говорят.
Вальтер, заметив ее волнение, прибавил, смеясь:
-Есть поверье, что дареные камни становятся амулетами. Пусть он станет вашим амулетом, детка...
2.
Второй раз Алекс увидел ее в холле лиссабонского отеля, а потом в ресторане. Она сидела совершенно одна за столиком и уже не казалась такой простоватой, как ему подумалось в начале. У нее была гордая осанка и почти высокомерная посадка головы, но мягкий профиль портил все дело. Нет, на королеву она не походила, хотя вела себя с поистине королевской сдержанностью. Она была... Он попытался подыскать правильное сравнение. Да, она определенно была фрейлина королевского двора. Из хорошей семьи, богата, воспитана, но не так высокомерна, как гордячка-королева. Девушка подняла глаза и, посмотрев на него, вдруг улыбнулась. Он усмехнулся. Затем поднялся и положил на стол салфетку. Ресторанный тапер как раз стал наигрывать что-то мелодичное - какое-то ретро, и несколько пар уже вертелись у эстрады. Он подошел к ней и, слегка поклонившись, сказал несколько по-старомодному, давно усвоив эту манеру от Режины:
-Прошу прощения за навязчивость, но не доставите ли вы мне удовольствие, потанцевав со мной?
Она улыбнулась, блеснув своими влажными, нежными глазами и кивнула, протягивая руку:
-Да, - просто ответила она. - С радостью...
Сеньор Алешандру Руа был богатым предпринимателем, из тех, что сделали себя сами. Он, впрочем, не особенно любил вспоминать, как это происходило. Слишком мало приятного было в детских годах, проведенных им в бедных кварталах Баии, в отрочестве, отмеченном пребыванием в колонии, и в юности за тюремной решеткой. Он никогда не скрывал своего прошлого, хотя поначалу оно — это прошлое - доставляло слишком много хлопот сеньору Руа. Да, его скоро стали называть именно так: сеньор Руа. Что ни говори, но человек с умом всегда найдет чему поучиться и как повернуть ситуацию в свою сторону. Слабака равно погубит и тюрьма, и богатство. Сильный же человек выплывет на поверхность и добьется того, чего хочет, вне зависимости от того, где был взят старт. Алешандру был сильный. Он прошел путь от чернорабочего на крупном мясокомбинате близ Рио, до его хозяина.
Ну, прямо скажем, все было не так гладко. Да и никогда бы не стать ему хозяином, если бы не его сверхъестественная наглость, которая была ему свойственна всегда, а особенно в молодые годы. Что только не говорили про него, когда он вскружил голову хозяйке, богатой и еще довольно молодой (она была старше его только на десять лет) Режине Гонзага. Но Режининья тоже была еще та штучка. Если что вбивала себе в голову, то все, пиши пропало. Это он успел очень хорошо усвоить за те годы, что они были мужем и женой. Но и Алешандру (Алекс - так она его называла на американский манер) был не так прост. И если она думала приобрести в его лице игрушку, то сильно ошиблась. Он был упрям, настойчив и умен, чертовски умен. За несколько лет он из просто мужа хозяйки стал головой всего предприятия. И к тридцати годам решил стать свободным человеком. По правде сказать, они с Режиной малость устали друг от друга. Поначалу обоим требовалась встряска, чтобы, как говорится, нашла коса на камень. Теперь же хотелось немного покоя. Особенно Режине. Они полюбовно разошлись, при этом решив, что в их теперь уже общем бизнесе Алексу есть смысл остаться.