Это признание произвело впечатление на Расса, но не удивило его. Он знал, что Синтия способна осуществить все, что ни задумает, и деньги или самоуверенность, которую придает богатство, тут ни при чем. Синтия умела работать. Училась ли она готовить, поддерживала ли порядок в их крохотной квартирке, ухаживала ли за ребенком или за мужем — все получалось у нее превосходно.
— Должно быть, ты уже тогда планировала предстоящую свадьбу, — заметил он. — Эта лужайка — идеальное место для проведения свадебного торжества. И если солнце согласится выйти из-за туч…
— Непременно, — живо перебила Синтия и улыбнулась. — Оно всегда покровительствует новобрачным.
Расс медленно расплылся в улыбке.
— Ты всегда умела надеяться на лучшее — пожалуй, как никто другой. В школе ты готовилась к экзаменам, буквально не отрываясь от книг, но, когда закрывала учебники, уже твердо знала, что без труда сдашь экзамен. Когда мы подыскивали себе квартиру, ты была уверена, что мы найдем подходящую и недорогую, — так и вышло. Когда мы искали работу, ты не сомневалась, что мы будем работать неподалеку друг от друга, чтобы каждый день встречаться за ленчем, — и ты действительно оказалась права. — Он отчетливо помнил эти встречи за ленчем. Судя по мечтательному выражению на лице Синтии, она тоже помнила их.
— Коричневые бумажные пакеты… — задумчиво проговорила она, вспоминая. — Сандвичи с арахисовым маслом и желе, с творогом, оливками или тунцом — два тебе, один мне. Картофельные чипсы обычно ломались и мялись при перевозке. Яблоко и термос шоколадного молока…
— Шоколадного крема, размешанного в молоке, — с усмешкой поправил Расс. — Помнишь?
Она усмехнулась в ответ и кивнула.
— Я всегда уверяла тебя, что они как следует перемешаются, — так и выходило.
— А еще ты твердила, что незачем спешить в больницу после того, как у тебя отошли воды. Мы медлили так долго, что едва не опоздали, — Расс повернулся к Дайане, — и ты чуть не родилась на переднем сиденье… — Он осекся, видя, что в глазах дочери блестят слезы. — Что случилось? — встревоженно спросил он.
Она улыбнулась.
— Ничего. Просто приятно видеть вас вдвоем… — Она метнула быстрый взгляд на Синтию и снова уставилась на отца. — Похоже, жизнь вернулась на круги своя — как раз накануне моей свадьбы.
В эту минуту Синтия окончательно уверовала, что Дайана — настоящее сокровище. Другая дочь на ее месте злилась бы на мать — за то, что свадьбы пришлось ждать так долго. А Дайана, казалось, была всем довольна, подтверждая то, что объяснила Синтия Рассу вчера вечером, в номере отеля. Дайана всегда была послушным ребенком. Она довольствовалась тем, что получала, и умела быть благодарной, как никто другой.
Должно быть, те же мысли посетили и Расса, поскольку, прежде чем Синтия взяла себя в руки, он обнял Дайану за плечи и привлек к себе. Синтия почувствовала резкий укол, а затем — судорожное биение сердца. Она впервые видела отца и дочь рядом, и это зрелище поразило ее сильнее, чем можно было предположить. Расс вел себя непринужденно, и сразу было видно, как сильно любит он Дайану, — из него мог бы получиться замечательный отец. Синтия даже немного приревновала дочь к Рассу.
Мимоходом отметив в этой ревности оттенок зависти, Синтия поднялась и направилась к дому.
— Син, ты куда?
— Принять душ, — отозвалась она и устремилась к двери, не обращая внимания на скрип плетеного стула за спиной. Но Расс догнал ее прежде, чем она успела открыть дверь.
— Подожди, — приглушенно произнес он. — Я хочу кое о чем спросить тебя.
Синтия стояла, уставившись себе под ноги, но это не помогало. Она боялась поднять глаза и вновь обнаружить, насколько высок Расс. Он всегда возвышался над ней, как башня. Когда им было по восемнадцать лет, отчасти именно из-за роста Синтия находила Расса таким привлекательным. Она благоговела перед ним, сочувствовала — такое трудное детство! — и восхищалась тем, каким он стал, несмотря ни на что, но главное — она была влюблена. Синтии хотелось верить, что она давно убила в себе это благоговение и любовь, но рост Расса остался прежним…
— Я вся растрепана, — объяснила она. — Мне неловко сидеть с тобой в таком виде.
— Я повидал тебя всякой.
— Тогда мы были детьми. А теперь все изменилось.
— На церемонии тебе незачем стоять рядом со мной. Я — всего лишь один из родственников.
Синтия вскинула голову.
— Для меня — нет. Наш брак был расторгнут много лет назад.
Расс прочел обиду и боль на ее лице и, как вчера вечером, удивился силе этих чувств. Он думал, что пережитое для Синтии давно в прошлом. В конце концов, она вышла замуж во второй раз.
— Потому я и завел этот разговор, — негромко заявил он.
У Синтии удивленно раскрылись глаза.
— Ты имеешь в виду расторжение брака? Решил жениться?
— Нет, что ты! Просто один из священников, который будет участвовать в обряде венчания Дайаны, — мой давний друг.
— Джекки Флинн, — еле слышно пробормотала Синтия, а Расс заулыбался.
— На баскетбольной площадке его называли иначе.
— На твоем месте я не стала бы вспоминать его прежнее прозвище. Для своих друзей он давно стал отцом Джоном.
— Отец Джон… — почтительно повторил Расс. — Я написал ему и сообщил, что приеду на свадьбу, а он попросил сразу же позвонить, что я и сделал сегодня утром. Он пригласил нас поужинать в «Ритц».
— Нас?
— Вот именно.
— Поужинать?
— Да, так он и сказал.
— В «Ритц»?
Расс кивнул.
— Это возмутительно, — выпалила Синтия. — Мне казалось, церковь тратит деньги на более благопристойные цели.
— Именно так я и ответил ему.
— И что же он?
— Сказал, что мы оба сделали такие щедрые пожертвования церкви в честь свадьбы Дайаны, что он просто обязан отблагодарить нас. А еще он добавил, что давно мечтал поужинать в «Ритце», и под конец признался, что предстоящий ужин не будет стоить ему ни единого цента. Оказывается, он выиграл пари, заключенное с менеджером ресторана.
— Каков прохвост! — тоном дружеского упрека пробормотала Синтия.
— И я того же мнения. Так ты согласна? Сегодня вечером ты свободна?
— Да, но…
— Он предложил нам заехать за ним в семь часов. Может, тебя не устраивает время?
— Нет, но…
— Вот и хорошо, — со вздохом перебил Расс. — Он так настаивал, что мне было бы жаль разочаровывать его отказом.
— Но ведь с отцом Джоном дружил только ты, — возразила Синтия, считая неразумным проводить рядом с Рассом даже несколько лишних минут. Чутье подсказывало ей, что ничего хорошего из этого не выйдет. — Вы наверняка захотите поговорить о прошлом. По-моему, будет лучше, если вы поужинаете вдвоем.
— Он сказал, что хочет обсудить кое-какие детали свадебной церемонии.
— Я уже обсудила с ним все, что требовалось.
— Но отец Джон хотел поговорить с нами обоими.
Синтия крепко зажмурилась. Расс настаивал, а она никак не могла найти предлог, чтобы отказаться от ужина.
— Я знаю, о чем ты думаешь, — произнес Расс интимным, приглушенным тоном, — поверь, отчасти я согласен с тобой.
— В том, что нам не следует принимать приглашение? — уточнила Синтия, не открывая глаз.
— В том, что нам не следует искушать судьбу и проводить вечер за одним столом. — В сущности, в эту минуту он как раз искушал судьбу, придвинувшись вплотную к Синтии и обнаружив, что от нее исходит прежний, сладкий и соблазнительный, аромат. Расс резко выпрямился и сделал шаг назад. — Но ведь отец Джон — священник. По-моему, лучшего буфера нам не найти.
Синтия беззвучно повторила слово «буфер», словно пробуя его на вкус, и открыла глаза. Пожалуй, лучше было бы сказать «рефери», если Им предстоит столь же бурный спор, как вчера вечером. Или «компаньон» — поскольку Синтия давно отвыкла беседовать с Рассом наедине. Она понимала, что избежать воспоминаний о прошлом и о том, что сексуальность играла главную роль в их взаимоотношениях, им не удастся. Но все это осталось в прошлом. Всем чувствам давно пора умереть. Иначе и быть не могло.