Начало
1глава
Хелена
Вокруг так снежно, что болят глаза. Снег…девственно чист и прекрасен. Он надежно укрыл меня в моем поместье на севере Норвегии. Здесь я чувствую себя в безопасности. Хотя в этом мире не существует ничего такого, что могло бы меня испугать или убить. Этот мир не для меня. Будь моя воля я бы с удовольствием спустилась в усыпальницу и никогда не выходила бы оттуда. Но такова воля моего супруга. И такова моя судьба. Все что я могу себе позволить это краткий отдых с перерывами. Я наблюдаю как мои волки с удовольствием кувыркаются в сугробах. Иногда они прекращают свои игры и подбегают ко мне, навострив уши и посматривая вокруг, готовые защитить меня в любой момент.
Я знала, что они едут. Или вернее правильно было бы сказать, что я знала, что они приедут. Я знала, что этого не избежать. Годы складывались в столетия, но никогда я не испытывала того сладкого чувства покоя, когда я могла бы сказать себе: « Все кончено, Хелена». В силу слабости своей я пыталась отсрочить нашу встречу. Наверное, поэтому забралась так далеко, в эту глушь в Норвегии. Представляю их недовольные лица, пока им приходится трястись на горной дороге и зябко кутаться в одеяние священного сана, спасаясь от сурового мороза. Невольно улыбаюсь. Вижу, что мой верный Себастиан открывает парадную дверь, приветливо улыбается, учтиво ведет моих непрошенных гостей на веранду. Там холодно, как и во всем доме. Но дом мой, несмотря на это, обставлен изысканно. Я всегда любила уют. И никогда не позволяю, даже в годы своего отсутствия, запускать этот дом. Это фамильный дом моей семьи. Последний оплот. Последняя крепость, где покоятся мои сородичи, мое племя.
Когда я вхожу, мои гости почтительно встают.
- Княжна бежала, - вместо приветствия.
Епископ Стангер. Низкого роста, худощавый, темные глаза, орлиный нос. Вот уже 10 лет главный стражник в Риме, охраняющий великую тайну, которая объединяет нас с папой.
- Мне кажется или я слышу недовольство в мой адрес, ваше преосвященство? - сухо спрашиваю я, приступая к своему завтраку, который заботливо приготовил для меня Себастиан.
О моих гостях он также позаботился. Но они не притронулись даже к чаю. Второй человек одет в черное, его я не знаю. У него холодные зеленые глаза, которые не спеша осматривают мою гостиную. Он не ежится от холода, и мне это не нравится.
- Меня удивляет ваше спокойствие, княгиня, - возмущается епископ.
- Что толку в моей истерике?- я пожимаю плечами.- Беспокоиться должны вы, епископ. Я неоднократно говорила, что моей дочери будет лучше здесь, в фамильной усыпальнице Драгомировых.
- Папа хочет, чтобы вы принимали участие в ее поисках, - я с удовольствием слушала, с каким трудом епископ, мой ярый противник, произносит эти слова.
В тот раз, когда мою дочь гнали как зверя по всей Европе, я не могла искать ее вместе со всеми. Мне было это запрещено. Мне оставалось лишь сидеть здесь и со страхом ждать конца охоты. Ее поймали быстро. Она на тот момент была слишком еще слаба и не понимала своих сил. Меня не пустили взглянуть на нее. Я пыталась добиться, чтобы ее перевезли сюда, так как была уверена, что подземелья Рима ее не удержат. Она вновь проснется, но уже полная сил, повзрослевшая и полная гнева. Мне было отказано.
- Вряд ли я смогу быть вам чем-то полезна, - я аккуратно намазываю масло на булочку – подходит мое время. Мой брат Лука готовится к пробуждению.
И тут спутник епископа подает голос. Он у него холодный, как и глаза, и глухой:
- Складывается впечатление, княгиня, что вам безразлична судьба вашей дочери.
Я перевожу взгляд на этого человека. Отдать должное, он красив.
- Ах да, прошу прощения- спохватился епископ.- Саймон Гессен, начальник охраны, которую мы создали для княжны. Группа работает недавно, так как я собирался сложить свои полномочия. Папа решил, что более квалифицированные люди должны обеспечивать покой вашей дочери…
- Видимо Папа поторопился – сухо бросаю я. – Я конечно нисколько не сомневаюсь в вашей компетентности, господин Гессен, но я думаю вы недооценили объект вашей охраны.
Через час мои гости уезжают и я подаю сигнал Себастиану. Сама закрываю глаза и слушаю. Мои гости мчаться в ночи. И со страхом вглядываются во мрак. Каждому из них что - то мерещится в ночи. Что -то страшное и жуткое. Слышится слабый вой во тьме, а вспыхивающие во мраке огненные глаза заставляют моих гостей страстно читать про себя молитвы Всевышнему. Позже они не вспомнят об этом, но в душе их останется осадок, который будет слабым напоминанием пережитого ужаса. Но в моей втором госте я практически не вижу того жуткого страха, который хотелось бы на него нагнать. Что ж, все еще впереди.