— Прости, — вдруг произнесла она. — Я погорячилась. Упёрлась, как обычно. А ведь мы должны во всём советоваться.
— Это я виноват! — он взял её за руки. — Мы никогда не говорили об этом, и я решил, что мои праздники важнее твоих.
— Наверное, пришло время это обсудить, — она не сводила с него глаз.
Он кивнул.
— Я думал об этом весь день. Если честно, ещё в обед хотел всё снять и спрятать в подвале. А потом нашёл это, — он выудил серебристый шар из кармана и протянул ей. — Помнишь его?
— Конечно, — она улыбнулась и взяла игрушку в руки. — Мы отмечали годовщину знакомства и вышли прогуляться по рождественскому рынку.
— Мы проторчали возле киоска полчаса, а ты всё не могла определиться.
— И тогда ты выбрал этот.
— Как знак, что я люблю тебя и принимаю такой, какая ты есть.
— Значит, ты не хочешь, чтобы я, — она запнулась. — Сменила религию?
Он улыбнулся и покачал головой.
— Нет, только если ты сама этого захочешь. Я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. В НАШЕМ доме.
Он привлёк её к себе и поцеловал.
— Я очень счастлива и очень тебя люблю, — произнесла она, глядя ему в глаза. — И если ёлка — это много так сразу, мы можем начать с гирлянды на окно и, может, пары красивых свечек?
— Насчёт этого…
Он взял её за руку, подвёл к машине и открыл багажник. На дне затянутая в белую сетку лежала полуметровая ёлка.
— Я вышел прогуляться подумать и зашёл на ёлочный базар. Разговорился с продавцом, и он показал мне её. Она такая маленькая, как раз встанет на камине.
Летиция обняла его.
— Спасибо! Она замечательная!
— Только не удивляйся, если она вдруг окажется в шкафу.
Она расхохоталась.
— Я думаю, я переживу.
— И я обещаю больше не трогать твои магниты.
— Хорошо, — она поёжилась от холода. — Пойдём в дом?
Габриэль захлопнул багажник, и, взявшись за руки, они исчезли за дверью с рождественским венком.
Конец