Это было весной. Как-то погожим солнечным днем они с женой вышли во двор и с трудом вскопали слежавшуюся за зиму, неподатливую землю. Копали долго, с передышками, около трех часов на это ушло. Никто не вышел им помочь, хотя некоторые одобрительно кивали, заходя в подъезд или выходя из него. Но как же радовались сердца обоих стариков, когда их взору предстало маленькое, вспаханное ими поле, которое через некоторое время покроется, как ковром, молодой зеленой травой! Кроме нее посадить пока было нечего, но это все же лучше, чем голая, безжизненная земля.
Мимо проходил сосед, живший этажом выше. Остановился, посмотрел, сказал:
- А вы знаете, надо огородить. А то эта шпана все потопчет.
Они согласились, но недоуменно развели руками: как, мол, это сделать?
- Придумаем, - пообещал сосед и скрылся.
И придумал. Через несколько дней Долговы увидели в окно, как сосед копает ямки вокруг газона - одинаковые, круглые, друг от дружки в двух метрах. Здесь же, на асфальте лежало десять серых асбестовых труб и рядом - рифленая арматура по два с лишним метра пруток.
Долгов понял затею соседа и вышел помочь. Вдвоем они выкопали десять ямок, вставили в них столбики со сквозными отверстиями наверху, присыпали эти столбики землей, утрамбовали и пропустили через эти отверстия арматуру. Получилась неплохая ограда. Только надолго ли? Известно, для детворы нет преград. Долгов и сосед поделились опасениями по этому поводу и оба, вздохнув, почесали затылки. Как уберечь молодую поросль и этот своеобразный забор от вездесущих мальчишек и девчонок, которые вечно норовят сунуть нос именно туда, куда запрещено? Быть может, родители подскажут своим детям - что хорошо, а что плохо?
Вечером, когда солнце скатилось на крышу одного из стоящих вдали домов, распахнулась подъездная дверь и на улицу выскочила маленькая невзрачная собачонка. Постояла секунду-другую, осмотрелась, задержала взгляд на газоне и тотчас устремилась туда, где только что вскопали. Для нее не существовало оград. Следом за ней с криком: "Жужа! Жужа!" рванулась ее хозяйка, девочка лет восьми. На ней были сапожки: земля здесь рыхлая, без сапожек нельзя; какой-то ненормальный вскопал, теперь собачке и сходить некуда. Жужа тем временем нашла удобное местечко для отправления нужды и только было устроилась, как увидела свою хозяйку, бежавшую к ней. Собачка бросилась удирать в поисках другого места, девочка - за ней. Она стремилась во что бы то ни стало поймать своего четвероногого друга и водворить его на руки, откуда тот внезапно вырвался.
И начали детские сапожки трамбовать вдоль и поперек вскопанную и разрыхленную землю, вминая в нее семена травы. Мария Степановна, качая головой, смотрела на это из окна. Тем временем через ограду перемахнула другая девочка и принялась помогать ловить собачонку, уже не знавшую, куда деваться. А девочки усердно, добросовестно утаптывали палисадник. К ним на помощь от соседнего подъезда спешило еще трое. Мария Степановна, наконец, не выдержала. Она открыла окно, собираясь вразумить девчонок, но тут собачка юркнула под арматуру и с лаем умчалась на детскую площадку. Вся ватага бросилась за ней. Но ее хозяйке не повезло: неизвестно, куда та смотрела, только задела сапожком за арматуру и растянулась на асфальте. Ее увидели лишь тогда, когда она заревела во весь голос, держась рукой за коленку и потирая ушибленный локоть.
Собачку так и не поймали и побежали за ней в соседний двор.
Казалось, на этом все и закончилось, и тот, кому следует, получил надлежащий урок. Но инцидент с коленкой не был забыт. Утром Долговы вышли на лоджию... и ахнули. Ограды больше не существовало. Из столбиков ни один не уцелел, все разбиты явно не детской рукой; арматура была в беспорядке разбросана по газону и на тротуаре.
Таковы люди, мамы и папы. Чего же мы хотим от их детей? Какими вырастут они под таким чутким руководством?
Эти слова читались в глазах супругов Долговых. Оба молча переглянулись и сокрушенно покачали головами.
Никто, разумеется, не пытался восстановить разрушенную ограду, но кто-то все же позаботился убрать прутья арматуры. Скорее всего, пионеры отнесли их в металлолом, если только они не послужили такой же оградой в чьем-то загородном домике...
Иван Дмитриевич пришел домой радостный, немного возбужденный. Мария Степановна готовила на кухне котлеты, судя по запаху. Он показал ей свой урожай грибов, но заметил, что не это главное, а то, что он привез из леса елку.
- Елку? - искренне удивилась супруга. - Ты что, уже собрался встречать Новый год? Не рано ли?
- Да нет же, - муж загадочно улыбнулся, и она поняла, что он одержим некой идеей. - Я привез ее, чтобы посадить у нас во дворе. Пусть растет себе на радость людям. Представляешь, как будет красиво: под нашими окнами - и вдруг елка!
Не отвечая, она устало опустилась на стул.
- Ну? Что же ты молчишь, Маша? Тебе не нравится моя затея?
Мария Степановна смотрела в открытое, в шрамах и ожогах, лицо мужа, на котором выделялся крупный искривленный нос (следствие одной из вынужденных посадок) и читала в его глазах, что он ждет ее одобрения, хочет разделить с ней радость.
Вздохнув, она невесело улыбнулась:
- Затея нравится, да только дети-то какие... Ведь они сломают ее, а то и вырвут с корнем... Большая елка-то?
- Ну, какая влезла в машину... Около метра.
- Хорошая; красавица, видать. Да разве я не понимаю, Ваня? Я бы уж и поливала ее каждый день и следила бы, да только разве уследишь? Это надо целыми днями у окна сидеть.