- Два с половиной.
- Грей!
- Три, - побагровев, Ана разводит ноги, но совсем немного. – Итак, он отказывался принимать тебя естественной?
- Это неправильно…
- Это и есть правильно. К тому же, я никогда не скрывал, что вишенкой на торте моих извращений является фетишизм, - Ана хихикает, немного расслабившись. – Но я не собираюсь на тебя давить.
Делаю несколько шагов назад, наслаждаясь этим шоком на лице Аны. Она должна знать, что любое мое действие может быть прекращено, если она не хочет или ей не нравится.
- Ты пошутил сейчас, верно?
- Нет.
- Вернись и возьми меня. Немедленно! – если бы она могла – она бы даже ножкой топнула в этот момент. Ох, Ана…
- А как же мораль? Это же «неправильно».
- В постели правильно то, что принимают оба. Потому что других это не касается, - ну, надо же! И как она только дошла до этой мысли? – И это ты разложил меня на столе!
- Может, я просто посмотреть хотел?
- Судя по твоим действиям ночью, вряд ли ты забыл, как выглядят женщины, - Ана усаживается на стол, принимаясь застегивать пуговки на рубашке. – Ты просто невыносим, Кристиан.
- Я не разрешал тебе одеваться, - пальчики замирают на очередной пуговке, и Ана с интересом смотрит на меня. – Если ты не хочешь, чтобы я тебя касался, ты можешь коснуться сама себя. Но я хочу видеть, и этого ты не можешь мне запретить.
- Оу, - рубашка опускается на рядом стоящий стул, на ее лице такая довольная улыбочка, что я сам еле сдерживаюсь, чтобы не улыбнуться.
Анастейша ложится на стол, снова, и, поймав мой взгляд, облизывает два пальца. Левой рукой массируя грудь, поочередно перекатывая соски между указательным и большим пальцами, правую опускает между ног и шлепает себя. Раздвинув ноги шире, подарив мне обзор, Ана закрывает глаза и касается себя. Круговые движения, то медленные, то такие быстрые, это прекрасное отрывистое дыхание…
А я просто жду.
Забывшись в своих ощущениях, она не замечает, что я стою рядом с ней. Мягко хватаю ее за ладонь и опускаю голову, посасывая влажные пальцы, которые она пытается сжать, но я рассчитывал на это, и у нее ничего не выходит. Она смущена, но смотрит мне в глаза, не разрывая наш контакт и не останавливая меня.
Почему я сгораю от желания укусить ее? Черт возьми, это нездорово.
- Моя очередь играть, - мне нравится выражение стыда на ее лице. Осторожно целую ее в набухший бугорок, медленно проводя языком из стороны в сторону.
- Кристиан, пожалуйста, не надо… - она пытается оттолкнуть мою голову, что-то тихо бурчит, чтобы я прекратил, но когда к языку присоединяются пальцы со своим медленным и дразнящим ритмом, ее руки уже удерживают меня на месте. Хоть и продолжает шептать, что так нельзя, и я должен немедленно прекратить.
– Нет ничего безобразного в естественности, Анастейша. А если ты не прекратишь бубнить, я воспользуюсь скотчем.
- Сумасшедший, - мне даже нравится ее противоречивость, когда она прижимает мою голову к себе, но обвиняет меня в глупости.
- Черт, да! Все из-за тебя, - услышав меня, Ана громко стонет, а я стараюсь запомнить, что ее заводят разговоры.
- Как ты можешь…
- С удовольствием, - специально засасываю ее, чтобы создать тот самый причмокивающий звук, и она сильно тянет меня за волосы, выгибая спину.
- Кристиан, черт возьми! Не смей останавливаться! – Ана забрасывает ноги на меня, опасаясь и отчаянно желая, чтобы я не отрывался от нее. Будто я смог бы…
Она приводит меня в восторг, каждое ее движение, так ясно показывающее, как ей хорошо.
- О, боже. Боже. Кристиан! – ее крик переходит на ультразвук, она сжимает бедра, приподнявшись и извиваясь, заодно лишив меня последнего воздуха, а затем грузно опускается на крепкую деревянную поверхность. – О, Кристиан…
- Это не сойдет за завтрак, Ана, - она усмехается, в очередной раз заливаясь краской, и приоткрывает глаза. Они затуманены пеленой удовольствия, и явно видно, что она не стыдится больше.
- Я, наверное, повторюсь, но ты невыносим.
- Повторишься, - склоняюсь к ней и целую в уголок губ, дразня.
Я хочу ее, хочу до боли и желания выть, но даже не хочу проверять, реально ли это или нет. Не думаю, что переживу такой позор, если не выйдет…
Отступаю, и снова делаю ту же ошибку: Ана хватает меня за штаны и возвращает обратно, уже стянув их. Где мое право выбора? Я не хочу провала, черт возьми…
- Давай, Кристиан, - ее маленькая ручка уверенно скользит по мне, она прикусывает губу, явно довольная собой, но я медленно отстраняю ее.
- Не сейчас.
- Пожалуйста! Кристиан!
Она ласкает меня, но мое тело не выражает никакой реакции на это.
Ну, почти никакой. Ничего не выйдет.
- Ана, пожалуйста, прекрати.
- Все так плохо? – она отпускает меня, поправив одежду. - Я просила тебя не трогать меня…
- Ты прекрасна, Ана. Не придумывай ничего.
- Я не возбуждаю тебя, - ее голос - надломленный шепот, а в глазах слезы. Снова. - Я думала… Дура!
Она спрыгивает со стола, застегивая рубашку и стараясь не смотреть на меня.
Как признаться роскошной женщине, которую ты бы хотел поиметь на каждой поверхности своего дома, что дело в самом буквальном смысле в тебе, а не в ней?
- Не прошло и суток, а ты делаешь со мной ужасные вещи. Даже Майкл, каким бы он ни был, никогда не поступал так!
- Анастейша, выслушай меня…
- Не хочу. Мне так стыдно, - она всхлипывает, явно готовясь сбежать и упиваться жалостью к себе. – И я даже не могу понять, кто из нас больший идиот в этой ситуации, Кристиан! Что я сделала такого, почему ты меня наказываешь? Я думала, мы то отложили весь тот ад, что нас ждет в реальности! Почему…
- Черт возьми, да прекрати же ты, дело не в тебе, во мне!
- Конечно, в тебе! Перед тобой женщина, которая умоляет трахнуть ее, а ты натягиваешь штаны с печальным видом!
- У меня дисфункция. Я, черт бы меня побрал, просто не могу. Не могу!
Я произнес это. Я признался самой чудесной женщине в своей жизни в том, что я не мужчина.
- Вчера, наверное, я с вибратором игралась. Нет, с твоей стороны было благородно дать мне то, что я хотела и просила, но…
- Нет ничего благородного в том, когда такая сексуальная женщина как ты буквально предлагает себя, а ты не можешь затрахать ее до потери сознания!
Анастейша замирает, поймав мой взгляд, и наконец-то вслушавшись в мои слова. Как провалиться сквозь землю, не потревожив соседей?
- Это нервное и побочный эффект одних таблеток.
- Но вчера…
- Вчера было вчера! - она шагает ко мне, но я в очередной раз отступаю, выставив руки вперед, и Ана останавливается, буквально съеживаясь под моим взглядом. - Достаточно.
- Я сделаю оладьи.
Блять. Это еще хуже, чем тот момент, когда только после посещения игровой она сказала, что у нее ни разу не было секса. Ее ситуацию можно было легко исправить, что я и сделал. А вот это реальная проблема, которую не решить в два счета, и никакие оладьи с кленовым сиропом не поднимут ни мой член, ни настроение.
***
В очередной раз смотрюсь в зеркало, уже в коридоре, все пытаясь поправить узел на этом проклятом галстуке в мелкий горошек. Под этот синий костюм идет только этот галстук, а мой консультант по одежде вряд ли найдет себе новую работу, потому что я просто мечтаю сделать так, чтобы и он так же страдал, как я с этим куском атласной ткани!
- Могу я помочь?.. - Ана смотрит на меня из-за угла, нервно поигрывая своим кольцом на пальце. Будто оно жжет ей руку.
- Попробуй, - устало выдыхаю, предоставляя шею под ее манипуляции. Мы взаимно избегали друг друга последние два часа, и я ни капли не обижаюсь на нее.
- Замри, пожалуйста, - осторожно кладет руки мне на грудь и поднимает их до узла этого несчастного галстука, распуская его. – У Тедди в школе была форма, заставляли носить настоящие галстуки, а у него тоже кривые руки.