Да как тут успокоиться, черт возьми!
- Ладно. Забудь. Просто подумай, чего мне стоило узнать твой размер, если ты не носишь ни кольца, ни перстни, - я вкладывая алую коробочку ему в руку, желая как можно быстрее закрыться в душе и прорыдаться, лишь бы не видеть его хоть десять минут. Вечно я всё порчу…
- Как всегда нетерпелива, Ана, - Кристиан не дает мне встать, крепко прижав к себе, и совершенно игнорируя мои слабые попытки вырваться. - Ты хочешь, чтобы я стал твоим мужем?
- Да. Сегодня утром еще хотела.
- Хорошо. Да.
Услышав столь желанное “да”, я крепко обнимаю Кристиана за шею, зацеловывая его прекрасное лицо. Он смеется, не отрывая меня от себя, лишь успокаивающе поглаживает по спине.
- Только у меня к тебе два условия, Энни.
- Каких? - мне не нравится идея каких-либо условий в отношениях, тем более - в браке, но ради Кристиана…
- Во-первых, в новогоднюю ночь ты должна будешь удивиться, моя нетерпеливая малышка. А во-вторых, я бы хотел, чтобы мы попробовали начать с того места нашего брака, где закончили в прошлый раз.
- Хорошо, - Кристиан так мило улыбается, протягивая мне свою руку, и я надеваю на его безымянный палец кольцо, лишаясь последнего разума. - Ты мой. Мой-мой-мой!
- Я тоже люблю тебя.
Лишь утром следующего дня, проснувшись в жарких объятиях моего, черт возьми, жениха, я осознала, что именно имел ввиду Кристиан, прося вернуться туда, где мы закончили.
Он хотел ребенка.
Комментарий к ‘Cause all of me loves all of you.
как и обещала, недоэпилог. а потом еще переэпилог, чтоб вы прям радугой, радугой рыдали, раз не дали мне убить… *барабанная дробь* …ану.
простите. ¯\_(ツ)_/¯
========== You can run away with me… ==========
Затягиваюсь крепкой сигарой, на удивление не закашлявшись, и наконец-то вытягиваю ноги в удобном шезлонге, смотря на закат. Уже сентябрь, а погода стоит не просто теплая, а по-настоящему жаркая, что дико для меня, прожившего всю жизнь в дождливом Вашингтоне. Ана попросила сделать ей подарок в виде переезда, и вот уже почти два года мы живем в чудесном штате Флорида. В Нью-Йорке слишком много воспоминаний. В Сиэтле слишком пасмурно. А я готов на всё ради улыбки моей Аны, которую вижу каждый день, когда она смотрит на океан. Я и сам до сих пор в восторге от вида из окон. А какой тут простор для нашей Софи, слишком серьезной любительницы рисовать… Мой небольшой подарок заставил её отрываться от красок и выходить из дома, помимо того, что исполнил её мечту, и я очень рад этому. Ана чуть не убила меня, но отобрать щенка у дочери не смогла, естественно.
- Как ты? - Теодор опускается рядом, так привычно хлопнув меня по плечу.
- Хорошо. Как дела у той прекрасной леди, с которой тебя видела пресса?
- От какого числа “Page six”? - он усмехается этой знакомой мне кривой улыбкой, но ему неприятны эти вопросы, особенно от меня. Страх, стыд, я не знаю. В конце концов, это Алиса разорвала их отношения, ему нечего так нервничать, когда я слегка интересуюсь его личной жизнью.
- Я рад, что ты смог приехать. Для Аны это было важно. И для меня тоже, очень.
- Я не мог пропустить первый день рождения сестры. Мама счастлива, что всё прошло хорошо. Она укладывает Деми спать, - отобрав у меня сигару, Теодор затягивается, так же не закашлявшись. - Мне интересно, носился бы ты так же со мной? - немного алкоголя придают ему смелости, как и всегда, он становится более откровенным со мной.
- Да, - я отвечаю не раздумывая, просто зная ответ на этот вопрос. Появление дочери заставило с новой силой ощутить себя ничтожеством в ситуации с Тед- Теодором.
Я перенял привычку Аны называть двадцатишестилетнего парня таким нежным “Тедди”.
- Я бы гордился тобой, как горжусь и сейчас.
- Мне было важно это услышать, - сын оставляет меня, показательно затушив сигару. По просьбе Аны, я более чем уверен. Не хочу его так быстро отпускать, поэтому подзываю обратно. Мне есть, что сказать ему, пока его здравый смысл затуманен алкоголем.
- Тедди!
- Ты не сделал этого. Чёрт возьми, мне скоро тридцать, нет! - он злится, но всё равно возвращается ко мне. Этакий подарок.
- Комната Алисы на третьем этаже, вторая от лестницы.
- Я не…
- Конечно “ты не”, Тедди. Сильно не шуметь, под комнатой Алисы комната Софи. Не дури, она на тебя таким взглядом смотрела, удивительно, что ты сам не заметил.
- Крис, черт… Я не могу.
- Мне казалось, ты любишь её. Но решать только тебе, собственно, - Теодор молча уходит, мгновенно замкнувшись в себе. О, чёрт возьми, он её еще как любит.
Не признаюсь же я ему, что эту же фразу я сказал и Алисе, действуя как чертов купидон. Алиса несчастна одна, не сумев построить отношения ни с кем другим, да и Теодор стал звездой колонки сплетен, пора это прекращать.
А еще мы поспорили с Аной на десять долларов, кто из них сделает первый шаг.
Делаю последний глоток бурбона, потерявшего всякий смысл без сигары, и медленно плетусь в наш огромный дом, где смогла разместиться вся наша семья. Приехала даже мама, прервавшая свой траур ради моей маленькой радости.
В нашей спальне Ана уже спит, от усталости развалившись поперек кровати и не раздевшись. Ох, моя малышка.
- Я обещала тебе праздничный секс, прости, - она не открывает глаза, но помогает мне стянуть с нее платье и совершенно ненужное ей боди. Да, ей не двадцать, но и на свой возраст моя девочка не выглядит. У нее замечательная фигура. Я еле успел поймать тот момент, когда она начала возвращать былую форму. С большим трудом уговорил её не худеть дальше, к тому, как было до беременности, а оставить эту приятную сочность, мягкость и податливость.
- Свое я еще получу с тебя, только спи. Пойду проверю девочек и вернусь.
- Угу.
Софи спит и, как всегда, её прекрасный детский сон охраняет её верный друг - Бум, развалившись в ногах малышки. Небольшой французский бульдог, порой хрюкающий во сне. Выключаю ночник, оставив проектор звездного неба, и бреду в соседнюю комнату.
В просторной детской, выкрашенной в приятный зеленый, в красивой кроватке белоснежного цвета, спит маленький ангел. Мобиль негромко проигрывает колыбельную, освящая потолок над кроваткой звездами (Ана любит звезды), а в самой кроватке, крепко прижав зайчика к себе, спит моя самая большая радость в этом мире. Моя годовалая дочь.
Я так хорошо помню день ее появления на свет, и так хорошо помню отрешенность Аны, когда она взяла ее на руки, но, к сожалению, совершенно не могу вспомнить свои эмоции. Слишком переживал за своих девочек. Осмотрев дочь, нашу дочь, Ана поднесла малышку буквально к лицу и просто слушала её дыхание.
- Кристиан, она живая.
Деми родилась чуть раньше срока, но вполне здоровым ребенком. И я просто представить не могу страх Аны в тот момент, достаточно зная о ее прошлом.
Первый триместр Ана вела себя так, будто ничего не происходит, не обращая внимания на жуткий токсикоз. Лишь по вечерам разглядывала себя в зеркало, поглаживая плоский животик. В такие моменты я обнимал ее со спины, обещая, что всё будет хорошо. Она лишь кивала, но не верила мне, каждый раз ожидая трагедии, когда уединялась.
Если бы я раньше знал, чего ей стоило согласиться, то никогда бы не предложил попробовать.
Если Эпсон всё еще жив, то я надеюсь, что он страдает за то, что делал с Аной. Он должен был остановиться сам и остановить её. Чёрт возьми, смириться. Они просто несовместимы. В конце концов, дело было явно не в Ане.
Эта женщина перенесла на своих плечах такое горе, что я не мог поверить ей. Одна естественная беременность, оказавшаяся внематочной. До безумия много попыток ЭКО, только шесть из которых оказались успешными. Пять прервались в первом же триместре, одна была почти до пятого месяца. На очередном УЗИ не услышали сердцебиение ни одного из двух плодов. И их сын, долгожданный и зачатый без помощи врачей, смерть которого врачи просто не смогли объяснить. С Аной всё было хорошо, с плодом, никаких заболеваний и следов асфиксии. Так случилось.