Все переглядывались друг с другом, перешёптывались, очень-очень тихо. Гарри посмотрел на Джинни и Гермиону. Те улыбались и кивали ему.
- Что ж, спасибо, Гар… мистер Поттер, я думаю, мы пересмотрим наше решение насчёт Нарциссы Малфой. А что касается…
- Это ещё не всё, - теперь вперёд вышла Гермиона, и она была готова поклясться, что Снейп чуть-чуть улыбнулся.
- Мисс Грейнджер, мы слушаем вас, - сказал Кингсли.
- Когда мы с Гарри и Роном были в лесу, в поисках крестражей, на имя Волдеморта было табу. И Гарри случайно произнёс его. Нас нашли егеря. С ними был Сивый. Я наложила на Гарри жалящее заклинание, но они всё равно потащили нас в Малфой-Мэнор. Беллатриса Лестрейндж попросила Драко Малфоя проверить, Гарри это или нет. Конечно, он знал, что это Гарри. Но он не выдал. А когда между нами и хозяевами дома, вернее, с Беллатрисой, началась борьба, Драко отдал нам волшебные палочки.
Шёпот возобновился и становился всё громче и громче. Кингсли, переговорив с человеком по правую от него руку, постучал молотком.
- Спасибо за эту информацию, мисс Грейнджер.
Гермиона стояла перед министром, делая глубокие вдохи и выдохи и дрожала всем телом. Почему-то ей очень хотелось спасти эту семью.
- Есть какие-то сведения о Люциусе Малфое? - спросил министр.
Гарри с Гермионой переглянулись с ужасом в глазах. Про Малфоя старшего хорошего сказать нечего. Да и Гарри планировал помочь только Нарциссе, про Драко он вообще забыл, слава богу, Гермиона помнила.
- Есть.
Это был громкий голос Джинни. Все на неё обернулись. Гарри с Гермионой одарили её вопросительными взглядами. Джинни прошла между ними и встала напротив министра.
- Мисс Уизли, прошу вас, - сказал министр.
- Почти весь прошлый год я была в Хогвартсе. Амикус и Алекто Кэрроу издевались над нами как могли. Несколько раз мы пытались дать им отпор. Мы - это я, Невилл Долгопупс и несколько других. А один раз нам очень сильно досталось. И мы не выходили из нашего убежища два дня. Все очень проголодались, и мы с Невиллом решили пробраться на кухню и попросить у домовиков немного еды. Мы даже не успели дойти до нужного места, как наткнулись на Амикуса. Ещё несколько секунд и Круциатусы посыпались бы на нас, но тут появился мистер Малфой. Он шёл к профессору Снейпу в кабинет директора. И он остановил его. Мистер Малфой что-то сказал ему, что-то вроде, что сам хочет с нами разобраться, а его ищет Алекто. Кэрроу ушёл, а Малфой отпустил нас.
Гарри с Гермионой в недоразумении таращились на Джинни. Перо Риты Скитер скрипело как никогда, а разговоры между волшебниками становились всё громче и громче.
- Спасибо вам всем за эти показания, - через какое-то время сказал Кингсли, - Если это всё, то я прошу вас покинуть зал суда.
Они согласно кивнули и направились к выходу. Гарри посмотрел на Малфоев, ободряюще кивнул Драко. Гермиона посмотрела на Северуса и, поймав его взгляд, смущенно отвернулась и поспешила выйти.
- Почему ты никогда не рассказывала мне это про Малфоя-старшего? - спросил Гарри у Джинни, когда они все вышли из Министерства магии и оказались на богом забытой улице Лондона.
- Потому что этого не было, - ответила Джинни, а Гарри с Гермионой замерли на месте, потеряв челюсти на земле, - Что вы там встали-то? - Джинни обернулась.
- Ты соврала суду? - первой оправилась от шока Гермиона.
- Надо же было спасать его задницу.
- Обалдеть, - отозвался Гарри, - И очень даже правдоподобно, - он растянулся в улыбке и обнял Джинни за талию.
- Да, Джинни, очень неплохо, - оценила Гермиона.
- Спасибо, - улыбнулась Джинни и ответила на поцелуй Гарри.
Гермиона сразу почувствовала себя третьей лишней.
- Вернемся в школу? - предложила она, когда Гарри и Джинни перестали целоваться.
- Может погуляем чуть-чуть по Лондону? - предложил Гарри.
- Отличная идея! Помнишь, ты мне обещал здесь что-то показать, как только война закончится? Вот, война закончилась, теперь показывай! - ответила радостная Джинни.
- Вы идите, ребят, а я в Хогвартс вернусь, - улыбнулась друзьям Гермиона.
- Точно?
- Уверена?
- Да-да, конечно, купите мне молочную шоколадку с…
- С цельными лесными орехами, - одновременно продолжили два лучших друга Гермионы.
Девушка улыбнулась, раздался хлопок, и она исчезла.
- Мисс Грейнджер! - к Гермионе направлялась МакГонагалл, а лицо у неё было такое, будто ничего хорошего сейчас не будет, - Потрудитесь сообщать мне, когда вы с мистером Поттером и мисс Уизли надумываете покинуть школу. Я как-никак отвечаю за вас.
- Профессор, - улыбнулась Гермиона, - но мы же сейчас не учимся! И мы совершеннолетние.
- Мисс Уизли еще нет семнадцати, но в любом случае, я не хочу, чтобы с вами что-то случилось, мисс, - уже более добродушно сказала МакГонагалл.
- Конечно, профессор, только теперь нам ничего не грозит. Ведь сумасшедший детдомовец мёртв!
МакГонагалл оценила цитирование и улыбнулась уже совсем довольно. Затем попросила Гермиону помочь в одном из классов на четвертом этаже. Гермиона столкнулась с Кикимером, у которого на шее висел поддельный медальон. Он возглавлял небольшой отряд домовиков, которые помогали со строительством.
- Хозяйка Грейнджер! - проговорил Кикимер и впервые в жизни поклонился ей почти так же низко, как Гарри.
- Привет, Кикимер! - радостно ответила тронутая Гермиона.
Спустя несколько часов профессор Снейп был в Хогвартсе. Он не ведал причины данного рвения, но ему не терпелось поговорить с Грейнджер. Во-первых, он был уверен, это была её идея появиться в зале суда со своими показаниями. Во-вторых, он хотел сообщить ей, даже немного похвастаться, что в наспех придуманную историю Джинни Уизли поверили все. За исключением самого Северуса, конечно. Для начала потому, что он опытный легилимент. Ну и в общем-то, Люциус Малфой ни разу не появлялся в школе. Тем более не стал бы нарываться на Кэрроу ради того чтобы спасти задницу какой-то Уизли. И в-третьих, ему не терпелось увидеть её искрящиеся глаза. Грейнджер, которая без разрешения отвечает наизусть выученные строчки, задает миллион вопросов и всё делает беспрекословно, Северусу нравилась гораздо меньше. Ещё его очень заботил один неопределенный момент. Он отгонял его в самые глубины своего сознания, но все же возвращался к нему каждый час или два. Когда Грейнджер ворвалась в кабинет директора и увидела, что он жив. Её реакция. Что бы она значила? У Северуса было три варианта. Первый - она была очень огорчена его чудесным выживанием. Но этот вариант сразу отпадает, потому что тогда на лестнице она спасла его и произнесла два слова, которые очень запали Северусу в душу: “Прекратите умирать”. Второй вариант - очень странно выраженная радость. Но с другой стороны, не на шею же бросаться. И третий - удивление. Это, конечно, больше всего подходит. Да он бы сам удивился, если бы вдруг увидел, что мертвый человек жив. Северус сам не знал, почему он всё-таки выжил. Казалось, всё правильно. Он должен был умереть. Он выполнил своё предназначение. Отдал дань памяти Лили Поттер (он уже давно прекратил называть её в своих мыслях Лили Эванс, потому что она именно Лили Поттер), Гарри получил воспоминания и всё узнал. И уже было неважно, что что-то из них Поттеру не стоило знать, хотя бы потому что это не его собачье дело. Но тогда, находясь на волосок от смерти, Северусу было всё равно. Он должен был убедить мальчишку пойти к Волдеморту. Иначе ничего бы не вышло из всей этой чертовщины. Благо Дамблдор оказался прав, и Гарри был крестражем. Если бы парень ещё и умер просто так, то провал был бы полный. Все усилия, все жертвы напрасны. К счастью, он жив и все счастливы. Счастлив ли сам Северус? Он не был уверен. Но одно он знал точно. Его вернули на этот свет, чтобы жить заново. Предыдущую жизнь он посвятил совсем не себе. Волдеморту, Дамблдору, Лили, даже Поттеру-младшему. Но не себе. Сейчас он был уверен, что теперь должен жить для себя. Но у Северуса было ощущение, что он что-то упускает. Что-то, ради чего ему и даровали новую жизнь. Вот это что-то, оно совсем близко, но как только он готов схватить это, оно ускользает. Это сводит с ума. Своё чудесное спасение Северус считал смертью и возрождением. Подобно Фениксам. Жизнь до спасения он назвал “до смерти”, а то что происходит сейчас “после возрождения”. Так вот до смерти, ему казалось, что он родился для того, чтобы спасать мальчишку, любить Лили и всё делать во имя Лили. До смерти была любовь, по крайней мере ему казалось, что она была. После возрождения Северус начал считать, что это совсем не то. Он с ужасом замечал, что образ Лили ускользает из его сердца. Он так привык к ней, она согревала его в самые отчаянные моменты, когда хотелось послать всё к черту: Дамблдора, Поттера, Волдеморта и просто покончить с собой. Но этот образ, образ Лили заставлял его снова и снова вставать на ноги. Теперь же Северус, обдумывая всё это, перестал чувствовать её. Он всё больше верил в то, что сам себе всё это придумал. Чтобы в его черной и холодной жизни было хоть что-то приятное. С другой стороны, как так? Как он мог так заблуждаться в самом себе? Он пришел к выводу, что сам во всем виноват. Пряча настоящие эмоции, чтобы их никто не знал и не видел, он сам в них заблудился.