— Вот Буратино! — недовольно пробурчал Сашка. — Неужели решил узнать, где я живу? Может отомстить решил?…
Гл. продолжающая первую
Папа Григорий в знак приветствия бибикнул и сторож — дядя Фёдор, засуетился и раскрыл ворота.
— С приездом господа-товарищи. А ты парень подрос… — сказал он Чижову младшему. — Тебя вроде как, Саньком зовут? — и он подмигнул Чижу типа — Шучу! Шучу! Неужели ты думаешь, что я забыл, как тебя зовут…
— Сашкой, — в тон ему отозвался Чиж, улыбаясь и тряся через окно протянутую сторожем руку.
— А мне знаешь, что подарили?! — спросил, улыбаясь, сторож и достал из-под брезентового плаща пневматический пистолет.
— Это кто ж так разорился? — спросил Григорий, одобрительно рассматривая оружие.
— Дятловы. Чтоб покой их берег, говорят, — ответил дядя Фёдор и стал закрывать ворота. — Сашка! Ты ко мне приходи. Пострелять дам.
— Ух, ты! — задохнулся от восторга Чиж, готовый выскочить сейчас же из машины и начать стрелять.
— А зачем пистолет? — поинтересовался Григорий и потянулся рукой к ключам, чтобы завести машину. — У нас, как в Багдаде — все спокойно…
— Было спокойно, — возразил дядя Фёдор. Новость еще не слышали? Председателя нашего кооператива — Голубева — по маковке тюкнули!
— Ужас! — прошептала Вика и побелела лицом.
— Как тюкнули? Когда тюкнули? Чем тюкнули? — встрял в разговор взрослых Сашка и, высунув рынду из окна, приготовился ударить по ней ложкой.
— Александр! Ты несносен! — проговорила Вика трясущимися от испуга губами.
— В конце марта тюкнули… — продолжил свой рассказ сторож. — Его Мухортова на пляже нашла. Приехала проверить дачу, ну и пошла к мосткам белье полоскать… а он голубчик лежит! Кровищи было!
— Маньяк? — хмуро спросил Григорий и нервно забарабанил пальцами по рулю.
— Та кто ж его знает? — отозвался дядя Фёдор. — При нем ничего такого и не было. Кто ж на даче с бумажником ходит? Часы вроде не сняли. Бабы носились, как оглашенные. Потом скорая приехала… Все туды сюды бегали… Когда милиция появилась, все следы затоптали. Так никто ничего и не понял.
— А что сейчас? Тихо? — с беспокойством поглядев на сына, спросил Чижов.
— Тихо! Как будто ничего и не было. Совсем непонятная история…
— И где он сейчас? Живой? — спросил Вадим.
— Живой! В больнице лежит. Только памяти напрочь лишился. Отбили ему в черепушке что-то. Наши к нему ездили… Никого не узнает! А о том, что случилось и подавно ничего рассказать не может. Так что ты Санек ко мне приходи. Постреляем…
— Фёдор Иваныч, — запаниковала Вика. — Вы совсем что ли? Даже не думайте! Узнаю, что Сашка оружием баловался, под суд вас отдам!
— Да ладно тебе, Вик, — попытался вступиться за сторожа Григорий. — Это же пневматика. Его даже регистрировать не надо. Ну, постреляют по пластиковым бутылкам. Ничего страшного. А мы тебе Фёдор тоже подарочек привезли. Принимай! — и он достал из бардачка машины небольшую коробку.
Дядя Фёдор, словно петух, захлопал локтями по бокам и забормотал. — Мне? Подарок? Еще один? Это что ж такое, господа-товарищи? Не пойму… Техника, какая то, что ли…
— Да это радио с наушниками. Вставил наушники в ухи и никаких воров не услышишь, — объяснил Сашка.
— Ой спасибушки, ой спасибушки! А я вечером его слушать и не буду. Я только новости, какие послушаю и все. Ну, угодил Гриша, ну угодил! Ты ко мне приходи. У меня в этом году коза дойная, козленочек махонький. Так что ты первый в черед за молоком.
Григорий покачал головой, взволнованно посмотрел на сына и дал газу.
Машина проехала через ворота и, миновав несколько улиц, пару раз повернув, оказалась у небольшого ладного кирпичного домика. Вика, Григорий и Вадим начали разгружаться, а Сашка, повиснув на невысоком заборе, закричал в сторону соседнего участка.
— Гусь! Гусь! Ты приехал?
Из двери соседнего дома показался долговязый хмурый мальчик, такого же, как и Чиж возраста. Это был Николай Гуськов по прозвищу Гусь.
— Хоре орать! Да приехал я, приехал. Позавчера еще.
— А я смотри, что привез! — Сашка поднял над забором рынду и ударил со всей силы по ней ложкой. Колокол отозвался красивым звоном. — Это мне дядя подарил. Он капитан дальнего плавания! Повесим где-нибудь и когда надо всех собрать — звенеть будем. А то с этими СМС… Пока наберешь текст, пока отправишь…
— А обежать всех слабо? — спросил Гусь, подходя ближе к забору. — Или на велике? Совсем за зиму обленился!
— На велике!? Как же я по нему соскучился! Айда, на великах покатаемся?! Посмотрим, кто из наших приехал…
Уговаривать Гуся необходимости не было. Он всегда был легок на подъем и, не смотря на серьезный нрав, был верным Сашкиным подельщиком в развлечениях. Пять минут понадобилось Чижу на то чтобы подкачать шины велосипеда. Он чмокнул на прощание маму, получил легкий подзатыльник от отца, скорчил злую мину Вадиму и умчался.
Природа, как всегда весной, была расчудесной. Кое-где отцветали яблони и вишни, пионы разорвали плотные шарики бутонов и взорвались пухлыми, разноцветными цветами, легкий ветер шелестел изумрудной листвой. Лепота, красота и сказать Сашке на всю эту природную феерию было больше нечего.
Улица, которая шла к озеру называлась Озерной. Та, которая вела к станции — Станционной, к лесу — Лесной, а та, на которой жили Чижов и Гуськов, называлась Птичьей. И называлась она так не потому, что на ней было птиц больше чем на других улицах…
Когда-то, еще в те времена, когда распределяли среди дачников участки, один умник из межевых органов обратил внимание, что среди пайщиков много людей с птичьими фамилиями. Не долго думая, он выписал их всех на одну страницу и поселил на одной улице. Так соседями стали Лебедевы и Соколовы, Воробьевы и Чижовы, Гуськовы и Уткины. Жил здесь также дядечка с экзотической фамилией Павлинов. Каким то образом сюда затесались Перовы, Пуховы и Хвостовы. А семья с фамилией Хохловы всем доказывала, что ведет свое происхождение не от хохлов — украинцев, а от птичьих хохолков. Так и получилось, что назвать улицу кроме как Птичьей больше было никак нельзя.
Улица, на которой были дачи Арсения Лобанова по прозвищу "Арсик" и Антона Мухортова, по прозвищу "Рыжий" называлась просто — Липовой. Тут и объяснять ничего не нужно. Лип там было много и всё тут. Арсик и Рыжий маялись от безделья, ожидая приезда друзей. Антон — пухленький рыжий добряк, душа человек и Арсений — "ботаник" в очках. Сплоченную четверку постоянно разбавляли и другие дачники, но надолго в команде никто не задерживался. Эта четверка была самодостаточна.
Радости от встречи не было конца. Они по-взрослому похлопывали друг друга по плечам, поднимали раскрытую ладонь вверх для приветственного шлепка. Ну и всякими другими способами показывали, что соскучились друг по другу. Наконец, ребята сели на велосипеды и поехали. Куда? Да никуда! Просто так. Покататься! Рында прикреплённая за ушко веревочкой висела на Чижовом руле и беззаботно покачивалась.
Крайние дома "Ёжкиного дома" граничили с большим лесным озером, в центре которого било несколько ключей и вода в нем была прозрачная до хрустальности. Прогревалось озеро долго, и поэтому родители выводили своих чад купаться только на мелководье и то в очень жаркую погоду. Но на четверку бойскаутов запреты не распространялись. Да и как им можно было что-то запретить, когда только здесь они отрывались по полной программе. Только здесь они были свободными и абсолютно счастливыми!