Правительница Луреста распахнула свои громадные крылья и рывком ринулась к голове Агыла, приподнимая ту за копну сальных волос цвета ржавчины, заглядывая в остекленевшие мёртвые глаза, будто пытаясь там что-то выискать и заодно поглощая душу падшего, делая то, что не смогла за неё перед смертью сделать Аша.
Ыр же, не выпуская топорик, ринулся даже не к ней, чтобы драться, а метнулся к прикованной заплаканной синеглазке на алтаре, желая успеть высвободить её, пока демоница отвлеклась. Он растерянно подбежал, видя в её подрагивающем лице мольбы о спасении. Не зная зачем, он своей головой коснулся её лба, прижимаясь и тяжело дыша, ощутив человеческое тепло и нежность кожи, её живое дыхание, вздёрнутый кончик её изящного носа. У него было дикое, просто неистовое желание, коснуться её губ, слиться, чуть ли не впиться в них своими, но его пугала эта внутренняя безудержная энергия, хлеставшая вулканом, из-за которой он опасался попросту потерять над собой контроль.
Он вновь сильно возбуждался, хотя даже не разглядывал её, а, наоборот, прикрыл глаза, на миг соприкоснувшись лбами. Единственное, что он позволил себе из всех остальных желаний – это свободной рукой коснуться её волос. Провести пальцами по этим светлым локонам оттенка пчелиного мёда, столь нежным и шёлковым, словно это было самым приятным из всего, чего когда-либо касались его пальцы. Кто-то заботился о них, как никогда не заботился о его сальных патлах, кто-то купал её, промывал эти волосы, хотя бы перед сегодняшней церемонией… И это было настоящим удивительным чудом, отразившимся в его вновь посмотревших на её приятное округлое личико мужских тёмно-каштановых глазах.
Не желая подчиняться бурлящим изнутри низменным инстинктам, он вопреки собственным желаниям ласкать губами её щёки, её шею, оставляя крупные страстные засосы, облизывать соски её мягкой и фактурной груди, прильнуть к стройному плоскому животу, слиться в порыве страсти и двигаться до изнеможения, наоборот отринул всем телом, лишь устойчиво стоя на ногах после алтарного камня, и попытался лезвием топора избавить нагую девушку от цепей.
Но сколько бы Ыр не колотил своим оружием по звеньям, удерживавшим плотные кандалы, метеоритный металл не наносил даже видимых царапин тому материалу, из которого те были сделаны. Он пытался расколоть их даже тыльной стороной, словно ударами молота, но и этого было мало.
Их обречённые взгляды встретились, не в силах принять осознанную судьбу в покорности и безысходности ситуации под гнётом безжалостных, как адский огонь, обстоятельств. Он не знал, как может её освободить, чем может помочь ей, а она не предполагала, что подсказать, ведь сама не знала ни слов, ни даже того языка жестов, освоить который могли бы лишь, как минимум, двое, в постоянных попытках общения и поисках общего языка, кто бы мыслил, как ты и видел, что ты вкладываешь в такие продемонстрированные знаки.
Мелькнула мысль, что надо подобрать оружие Агыла. Ведь мужчина не знал, что оба лезвия выкованы из одного и того же. Был тоненький луч надежды, что это сработает, что надо хотя бы попробовать, ведь более под рукой особо ничего не было, разве что схватить чьи-то останки и попытаться ковырять звенья цепей демоническим рогом либо когтём или клыком.
Но и попытаться он не успел. Под напуганный возглас не освобождённой пленницы алтарной плиты, Аштарта сзади схватила Ыра за шею, удерживая поодаль от себя на расстоянии вытянутой руки так, чтобы тот не мог задеть крупную демонессу лезвием топора. Её глаза тоже отдавали синевой, но в них не было той жизни и красоты, что видел он во взгляде пленницы, в них переливался мрак преисподней – тот, что скрывается в паутине переплетённых пещер, куда даже не все демоны осмеливаются залезть.
Аштарта долго оценивающим взором разглядывала его, поднятого в воздух, пока Ыр уже не перестал махать топором, обессилив. Царица демонов этого города глядела в тёмно-карие мужские глаза, не найдя в них того, что искала. А затем, опустив взгляд на его торс с пульсировавшими крупными мышцами, сфокусировалась на звуке стучащего мужского сердца. И через мгновение вздрогнула будто под нахлынувшим и пронзившим ударом ледяной молнии озарением, едва не выпустив того из цепких пальцев.