— Ничего особенного не началось. Я вообще не вижу связи. Людям надоела униформа, ханжество и запреты, вот и всё. Рано или поздно это должно было произойти. Не надо во всём видеть козни врагов.
— Во-первых, не подменяй понятия. Ханжество — это лицемерие, а вовсе не чистота нравов. Борец с развратом и извращениями является ханжой лишь в том случае, если он сам — развратник и извращенец. И вот это последнее нам пытается внушить вся эта озабоченная публика, начиная с Фройда. Что на самом деле порочны все, а потому — еще одна грубая подмена — порок есть на самом деле норма. Ложь, грубая и грязная ложь, но скажи человеку сто раз «свинья» — он захрюкает. Особенно если ему попутно внушать, что хрюкать не постыдно. Ты знаешь, я не юдофоб, но я не знаю, кто принес человечеству больше зла — Маркс или Фройд. И, как бы я ни относился к Хитлеру, но когда он жег книги того и другого — он был прав на сто пятьдесят процентов. Это не было возвратом в средневековье, как вопят либеральные демагоги. Это была нормальная дезинфекция. Выжигание заразы, более вредоносной, чем чума, — Фридрих глубоко вдохнул, стараясь успокоиться. Хайнц открыл было рот, но Власов уже продолжил: — И потом, что значит — надоело? Что, если где-то кому-то что-то надоедает, с этим следует завязывать? Если школьнику надоели уроки — пусть растет невеждой и бездельником? Если кому-то надоело честно работать, ему надо разрешить воровать? Или мы уже превратились в Америку и сделали своим богом мнение толпы? Да, кстати — американцев ведь никто не спрашивает, не надоел ли им их свободный рынок? Тоже, между прочим, изматывающая вещь — когда в любой момент ты можешь лишиться всего и сразу. Это у нас в Райхе все законопослушные граждане имеют крышу над головой и «Фольксваген» в гараже...
— Свободный рынок — это же естественный порядок вещей, — Хайнц хмелел на глазах: Фридрих отметил про себя, что раньше Эберлинга от ста грамм водки и недопитой кружки пива так бы не повело. Похоже, его ждут сложности в Управлении... Впрочем, может быть, у него уже начались какие-то проблемы на работе — поэтому он и пьёт? Надо будет провентилировать эту тему...
— Ну разумеется — «естественный»! — саркастически протянул Власов. — А естественное может надоедать сколько угодно, потому что отменить его все равно некому. Зато когда что-то открыто и официально контролируется государством, всегда можно предъявить претензии к государству, чтобы оно всё сделало по-другому. Между тем, в рыночной экономике ничего естественного нет. Такой же государственный институт, как и все остальные. Просто западная пропаганда внушила всем, что их порядки — это законы природы. Зато их плутократы ни за что не отвечают: всё делается как бы само. А у нас до сих пор принято учение Хитлера о фюрерпринципе, в том числе и о личной ответственности власти за всё. Это, конечно, честно, но пропагандистски — невыгодно... Но мы отвлеклись. Ты хотел что-то рассказать о Рифеншталь-Фонде.
— Ах да, совсем из головы вылетело... Надо выпить, — Хайнц налил себе ещё, глотнул, отрезал кусок мяса. — Чёрт, остывает... Это надо есть горячим... — Он склонился к блюду и заработал ножом и вилкой.
В кармане у Власова завибрировал целленхёрер.
Фридрих потянулся было к карману, но вовремя понял, что вибрация какая-то странноватая: тушка сотового подёргивалась слишком быстро и неритмично. Др, др, дрррр... др, дррр... Старая добрая морзянка, честно служащая свою службу в эпоху высоких технологий — особенно в ситуации, когда информация срочная, а передать его надо по возможности незаметно. Кажется, придумка Мюллера.
Власов поставил локти на стол, обнял голову руками и сделал вид, что задумался.
Сообщение было коротким. «СВЯЖИСЬ GGG ПОДТВЕРДИ».
Это означало, что звонит Мюллер. Намереваясь сообщить ему что-то очень важное. Строго секретное (уровня тройного G). И наверняка — неприятное. В этом Фридрих почему-то не сомневался.
— Да я смотрю, ты что-то загрустил, — Эберлинг вытряс себе в стопку остатки водки из графина и опрокинул ее в рот. — Маловато взяли, а? Эх, жаль покойника. Вот с кем можно было посидеть...
Власов слушал вполуха: целленхёрер снова затрясся, повторяя сообщение.