К счастью, довольно скоро он заметил многообещающее уплотните, среди гнилых кишок твари. Пара взмахов ножом и кусок плоти шлепается на траву. Еще один разрез и Дима облегченно вздыхает – не придется и дальше ковыряться в трупе урода. Обтерев пучком травы Осколок, неровные края которого изъела гниль, да и сам он заметно побурел, парень протянул его Уху.
— На ночь в Низине мы, считай, заработали, — хмыкнул мужчина. — Еще и на перекусить хватит, глядишь.
— А с тем, кто их обожрал, че делать будем? — уточнил Лон.
— Ничего. Нам то какое дело? Хотя… мужикам их деревни скажем, есть там толковые охотники, которые именно тварей бьют, а не за людьми гоняются.
Перчатки обтерли и закинули в подсумок с древесной крошкой, который носил Ухо. Крошка, естественно, была непростая. Древесину для нее собирали в Пепле, а потом долго дробили в ступке. Одним из ее применений была дезинфекция. По какой-то причине мелкие паразиты, родом из Гнили, не могли выжить в среде, которую образовывала крошка и через полчаса перчатками снова можно будет пользоваться. Зуд и мелкие царапины на ладонях – единственная плата за полевую обработку защитного снаряжения.
Для Димы подобное использование вещей из одних аномалий, против других сперва было необычно. Парень вообще не понимал, как до такого можно было додуматься. Какой-то пылью или подозрительно травой лечили раны, камнями отгоняли мелких, но надоедливых духов. Древесину или корешки жгли, чтобы успокоить свихнувшегося товарища и изгнать из него «беса». Если кто-то цеплял паразита, его тут же поили отваром, ингредиенты для которого тоже не внушали доверия. И зачастую могли вызвать новую побочку и вместо глистов, приходилось лечить человека от лишая или следить за тем, чтобы он не умер от обезвоживания из-за того, что лекарство вызывало непрекращающуюся рвоту. «Карательная медицина,» – как любил говорить Лон, всякий раз, когда разговор заходил о местных лекарствах.
Кроме лечения, необычные находки часто применяли и для сражения. Хотя этому Дима особо не удивлялся – война всегда была двигателем прогресса. В том, как убить ближнего своего, люди иногда проявляли удивительную изобретательность. А в этом мире даже стараться не надо было. Все здесь крутилось вокруг смерти.
Оставшийся путь до Низины прошел гладко. Твари если и попадались, то мелькали где-то в отдалении. Пару раз пришлось затаиться среди кустарника, еще не обросшего молодой листвой. Всему виной замеченные группы людей. Так сходу и не поймешь: убийцы это или обычные охотники и добытчики. Лучше перестраховаться.
Низина не производила впечатления хорошо защищенного места. Было заметно, что, когда вокруг нее начали копать ров, а поверх него городить частокол. Но отвалы земли уже давно поросли травой, а сосновые заостренные бревна посерели от солнца и дождя. В некоторых местах стена зияла дырами. Сейчас было непонять: просто ли ее не достроили или она развалилась со временем. Скорее всего оба варианта. Местами в прогалах натыкали кольев и рогаток, но с восточной стороны частокола не было вовсе. Деревня в том месте выбежала за старые границы, вытянувшись вдоль реки, что текла с севера от Низины.
Подобная безалаберность отчасти намекала на то, что с безопасностью в деревне все было неплохо. Видимо твари нечасто донимали местных жителей, а Красных им можно было не бояться – те, итак, здесь жили.
— До ближайшей аномалии отсюда не меньше пяти километров, — Ухо словно прочитал мысли Димы. — Хорошее место. Жалко, что досталось по итогу такой швали.
— Но здесь же живут обычные люди, Синие в смысле, — заметил Лон.
— Живут. Потому что кормят местных разбойников. Шьют им одежду, делают оружие и все в таком духе. Здесь живут отбросы, как ни крути.
— Я надеюсь, мы здесь долго не задержимся? — уточнил Дима.
— Нет. Узнаю свежие новости, переночуем, и двинем дальше. Если ничего интересного не узнаем.
На деревенских улицах было грязно – еще непросохшую землю даже не пытались прикрыть какими-нибудь гатями. Приходилось чавкать по грязи, стараясь не поскользнуться. Прохожие на узких улицах были редки, но Дима заметил, что их отряд часто оценивающе рассматривают: чужие взгляды мелькали в окнах, из-под капюшонов плащей, из-за углов домов. Поудобнее перехватив древко копья, парень негромко обратился к Уху: