Юджин точно, без особых подробностей рассказал о том, что с ним случилось, только придерживаясь легенды о том, что ему всё это приснилось. Выходила очень даже стройная история. Ещё в прошлом году он решил придумать себе легенду на случай, если о нём узнают правду и вот, она пригодилась.
Нисса ругалась. Несколько минут безостановочного и очень экспрессивного мата. На нескольких языках. Юджин, как преподаватель иностранных языков в прошлой жизни, легко мог понять, где и когда девушка переходила от одного языка к другому. Жаль только значения большинства слов он не знал, но собирался выяснить.
— Значит, это не пророческий сон? — спросила она, когда успокоилась.
— Нет, здесь произошли такие вещи, которые мне даже в кошмарах не снились. Просто я знаю о некоторых вещах, знать о которых не должен.
— Про меня тоже знал? — вычленила главное для себя девушка.
— В общих чертах, — ответил Юджин. — Просто прими как факт, в том моём сне, все, я повторю все мы, и я сам в том числе, были героями комиксов.
— Комиксов, что это?
— Это истории, нарисованные в картинках, — ответил он.
— Моя история была там такой же? — Нисса спросила спокойно, но он чувствовал, что она напряжена.
— Нет, не совсем, — покачал головой Юджин. — Не было никакой сыворотки. А про Джареда ты не знала до самого конца.
— Какого конца?
— Когда ты узнала правду о своём отце и что он экспериментировал над твоим братом, о котором ты и понятия не имела, ты предпочла умереть с утренними лучами солнца.
— Что за чушь? Я не мелодраматична и инфантилизмом не страдаю, — возмутилась Нисса. — Я сбежала, но не из-за того, что расстроена, а потому что здраво опасаюсь за свою жизнь. Гарантий, что надо мной не начнёт проводить свои эксперименты мой отец, нет.
— Там было много чего ещё в истории, но ты увлеклась Блэйдом, то есть дневным бродягой, — продолжил объяснять Юджин. — Он показался тебе благородным воином и спас жизнь, хотя вы были врагами, и вообще вёл себя с тобой хорошо.
— Всё равно, — чуть скривилась Нисса. — Больше похоже на любовный роман. Я не такая.
— Я и не говорю, что такая, — Юджин пожал плечами. — Большинство людей в реальности даже выглядят не так, как в моём сне. Просто пойми, что я знаю о некоторых чуть больше и всё. Это не точные данные и не правда в последней инстанции. Характеры в большинстве случаев не всегда сходятся, опять же. И события другие. Это просто общие данные. Вводные, так сказать. Это как с людьми. Вот ты знаешь, что у людей есть две руки, две ноги, посередине туловище, но это просто общие сведения. Ты не знаешь какой из себя человек, конкретно стоящий перед тобой, даже если ты знаешь, когда он родился, откуда родом и кто его родители. Ты узнаёшь это лишь после того, как начнёшь с ним общаться. Понимаешь?
— Да, — глубоко вздохнула Нисса. — Понимаю. Ты просто имеешь какие-то общие сведения о некоторых личностях. Это логично. Точнее, не логично, что ты эти знания имеешь, но ты понял, что я имела в виду, — Юджин кивнул. Голос Ниссы стал очень серьёзным. — Тогда расскажи мне, что в твоём сне задумал Джаред. Это важно, Юджин.
— Я понимаю, — вздохнул он и начал свой рассказ.
Эмма вышла из мастерской Вассермана, но на её лице не было удовлетворённой улыбки, хотя её заказ выполнили весь и в срок. Старик, конечно старался и много шутил по своей старой привычке, но все мысли девушки были заняты другим. Совершенно банальная встреча. Ничем непримечательный паренёк в черной толстовке с накинутым капюшоном на голову и простых синих джинсах. Дешёвые кеды. Ничего особенного… Было… Пока он не снял капюшон.
Худое, с сильно впалыми щеками и потрескавшимися губами, лицо было вполне себе привлекательно даже в таком состоянии, но ничего выходящего за грань, вот только глаза… Когда она в них посмотрела, они излучали такую силу и волю, какую она никогда и ни у кого ещё не видела. Его взгляд привлекал, доминировал, подчинял. Даже её отец, известный как очень жёсткий и доминирующий бизнесмен и делец в Бостоне и за его пределами, не обладал настолько тёмным взглядом. Не откровенно злым или жестоким, но тёмным. Хорошо контролируемо тёмным. Глядя в его глаза, Эмма могла с полной уверенностью сказать, что их обладатель мог быть жёстким, даже жестоким, мог пойти против закона и общества, если считал это нужным и правильным, но при этом он никогда не стремился никому причинить боль первым.