Идите!
— Да вот они! — обрадованно сказал Приходько.— Ползут хлопцы. Порядок!
Минуту спустя над бруствером появилась голова Авдошина.
— Помогите, гвардия... Осипов... Вася наш... Кончился у меня на руках. Не дотянул,
14
Примерно в то же самое время вслед за своим штабом из Будапешта на юг выехал командир мотодивизии «Фельдхеррнхалле» генерал-майор войск СС Папе. Машина, конвоируемая бронетранспортером с пехотой, ползла медленно и тяжело, покачиваясь на неровностях дороги, избитой гусеницами танков, подковами и солдатскими сапогами. «Опель-адмирал» обгонял какие-то унылые пехотные части, кавалерию, тыловые конные обозы.
На новом мосте расположения штаба генерала ждала приготовленная с вечера квартира. Папе слегка закусил после дороги, согрелся стаканом токайского и, помня, что до начала наступления осталось более суток, решил ложиться спать.
Но в комнату постучали.
— Войдите! — недовольно откликнулся генерал.
Адъютант доложил, что командира дивизии хочет срочно видеть начальник штаба.
— Слушаю вас,— сказал Папе, когда тот вошел.
— Неприятные новости, генерал!
— Точнее.
— Исчез офицер, доставлявший ваш приказ командиру приданного танкового полка. Охрана убита, мотоцикл найден на северо-западной окраине Мартон-Вашара. Командир пехотного полка, обороняющего Мартон-Вашар с юга, доложил, что это дело русской разведки. Два часа назад через передний край пробилась группа противника численностью до тридцати человек.
— Вы доложили штабу армии?
— Я полагал...
— Вы полагали! — передразнил Папе.— Вы понимаете, что такое дать в руки русским этот приказ?!
— Разумеется. Там указано время атаки... Но я считал и продолжаю считать, что русские части, стоящие против нас, не в состоянии упредить наш удар! У них нет на это сил, хотя теперь будет весьма большое желание... Учитывая это, я не осмелился беспокоить генерала Балька.
— Гм... В этом есть доля здравого смысла.— Папе поднялся, застегнул пижаму.— Хорошо, идите. С командующим я свяжусь сам.
В ответ на шифрованную радиограмму командира «Фельдхеррнхалле» Бальк передал, что все остается без изменений, но приказал усилить наблюдение за противником и в случае его явной подготовки к упреждающему удару немедленно доложить об этом штабу армии.
Папе посмотрел на часы. Было около шести утра. Редко изменяя своим привычкам, он вернулся к себе, лег и погасил свет.
Его разбудил свистящий шепот адъютанта:
— Господин генерал! Русские начали артподготовку.
— Что?!
— Русские начали артподготовку.
Адъютант стоял возле кровати, вытянув руки по швам. В одном белье Папе бросился к телефону. Но полки не отвечали: линии связи были повреждены.
К одиннадцати часам утра двадцатого декабря начатое артиллерийской и авиационной подготовкой наступление советских войск развернулось уже по всей «Линии Маргариты». Опередив врага, советское командование умело использовало преимущество неожиданного удара, и по тому, как противник огрызался, как бессмысленно бросал он в бой свои резервы, как переносил направления контратак с участка на участок, было ясно, что нервозность и паника охватили части 6-й немецкой и 3-й венгерской армий. Выбиваясь из сил, они пытались, но уже не могли удержать своих позиций.
Оперативный план командующего группой армий «Юг» проваливался пункт за пунктом. «Линия Маргариты», на которую возлагалось столько надежд, была прорвана. Один танковый клин советских войск устремился к рубежу Секешфехервар — Бичке, другой — к древней венгерской столице Эстергому. Сокрушенные вражеские части отходили в район Будапешта, в густые, заснеженные леса Пилишских гор, и с каждым часом коридор, связывавший войска Пфеффер-Вильденбруха с войсками Балька, становился все уже и уже...
А далеко на востоке, в тылу советских армий, начинала новую жизнь новая Венгрия. В старинном венгерском городе Дебрецене двадцать первого декабря начало свою работу Временное национальное собрание Венгрии. Из освобожденных городов и сел съехались сюда представители демократических партий, профессиональных союзов, городских и сельских самоуправлений, местных национальных комитетов и крестьянских союзов.
Толпы народа собрались в этот день около здания реформатского колледжа, украшенного национальными красно-бело-зелеными венгерскими флагами. Здесь, в этом здании, почти сто лет назад Лайош Кошут провозгласил независимость Венгрии. Теперь здесь вновь решалась судьба страны.