– Юленька, милая, ну что ты говоришь. Вот я, например, была старшая в семье, у меня, между прочим, два младших брата… акробата. Так меня мамочка на руках носила, только хвалила и гордилась мной. Ведь я ей помогала с близнецами водиться. Всегда меня в пример ставила, да я была для родителей не заменима. И любили нас всех одинаково. Уверена, твои родители любят тебя…
Лола Каримовна, молодая учительница перешла в элитную гимназию из художественного отделения школы искусств уже два года назад, но до сих пор не могла привыкнуть к жутким детским откровениям.
– Да вы, Лола Каримовна, говорите всё, как положено, потому что вы – учитель и не можете про взрослых людей правду сказать! Что они меня ненавидят. Зачем они только меня родили? Чтоб было над кем поиздеваться?
– Действительно, я не имею права их осуждать. Так сказать, по статусу воспитателя. Как говорится, ворон ворону глаз не выклюет. Но, думаю, ты всё же немножко преувеличиваешь. Никто над тобой не издевается.
– Да? Уж конечно… Этой малявке Викусечке второй ноут за год покупают, потому что ей первый, видите ли, не понравился. А у меня старообрядческий комп-развалюха, что на помойку не жалко выбросить. И не смей даже трогать Викусечкины вещи. У неё шуба норковая, а я в задрыпанском пуховике третью зиму хожу – рукава короткие. Стыдно от ребят. Я даже привыкла ходить дворами, закоулками, чтоб меня знакомые поменьше видели. Опущу голову и вперёд, чтоб не окликнули. Вот, скажите, зачем норковая шуба мелкой второкласснице? Уродуют ребёнка! А та на горке рукав разодрала, так ей ещё лучше в тот же день купили по взрослой цене. А меня они специально унижают, поверьте, особенно при людях!
– Может, они думают, что так избавляют тебя от гордыни? И вообще, запомни, кто-то очень мудрый сказал, все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Уверена, ты добьёшься многого в жизни, несмотря на трудности в семье. Например, известный оружейник Михаил Калашников был 17-ым ребёнком в семье.
– Теперь понятно, почему он изобрёл автомат. Не знаю, как меня могут сделать сильнее постоянные придирки и несправедливость?! Викусечку хвалят даже за хулиганство. Она из школы в дневнике замечание принесла, что подралась с мальчиком на перемене. У Мамалии от восторга аж «в зобу дыханье спёрло». Весь вечер всем подружкам по телефону мозги проконопатила, какая, мол, у неё младшая смелая да отчаянная! Прелесть просто! Я уж и так молюсь за их здоровье каждый день и чтоб не завидовать, не злиться. Но как отрицать очевидное? Знаете, что я вам скажу, мама относится ко мне, как злая мачеха!
– Из «Золушки»?
– Нет, скорее из «Двеннадцати месяцев» или «Морозко». В «Золушке» что?! Там мачеха всего-навсего заставляла убираться. Я и так, как домработница бесплатная. А вот та – другая, из «месяцев», послала прям на мороз, чтоб падчерица окочурилась. Вот и моя меня скоро за подснежниками отправит. Только никто не спасёт: ни принц, ни Дед Мороз!
– Не правда, Юленька, не могут родные так к своему ребёнку относиться. Никто тебя на мороз не выгонит, не бойся!
– Я поняла! Значит они мне не родные! Всю жизнь об одном и просила, что б разрешили мне щенка завести. Если б вы только видели их реакцию. Эн.Пэ. в ярости, мамалия в истерике! Клянусь вам, они меня ненавидят и им плевать, жива я или завтра умру!
– Ты не права, когда ты из дому убежала, папа твой тут и школу, и всю округу на уши поставил. Помню, какой был переполох!
– Ищут они меня только от стыда – не принято, чтоб у туза такого ранга дочь из дому ушла… да ещё в монастырь. Никогда они этого не допустят. Вот я жду-недождусь когда мне восемнадцать исполнится. Отпустили бы сейчас, только там я – дома, на своём месте!
– Ты что так и не оставила эту идею? Глупости какие! Молоденькая ты ещё, не жила. Влюбишься в красивого мальчика… захочешь семью…
– Я уже люблю! Самого лучшего на свете, который не предаст! Иисусом зовут, не слыхали?
– Ладно-ладно, не сердись. Покажи лучше, что-нибудь нарисовала новенькое? – Лола Каримовна заметила, что каждый их с Юкой разговор утыкался в религиозную тему, как в тупик. Во время диалогов с этой странной девушкой, учительница ловила себя на мысли, будто беседует с женщиной вдвое старше себя, и всегда внутренне съёживалась от её невероятной решимости и уверенности в своей правоте.