Юка вспомнила, как в детстве очень любила прятаться в шифоньер, готова была сутками сидеть в тёмном тесном чреве в соседстве с блузками и платьями. В шуршащем ласковом пыльном мирке «зашкафья» не было окриков, подзатыльников, зла. Только там к ней приходило чувство защищённости и успокоение от любых обид.
Вагон сильно качнуло, и состав тронулся в путь. Юка закрыла глаза и стала шептать молитвы. От этого привычного шелеста знакомых слов стало легче на душе и страх, вытесняемый твёрдой решимостью, медленно отступал, как океанский отлив.
По мере того как состав разгонялся, в тесной коробочке между вагонами усиливался пронизывающий сквозняк. Ветер поднимался снизу и продирал до костей. Юка сжалась в комочек, как нахохлившийся в стужу воробей. Она присела, прижимая к себе скрипку, потерявшись во времени и пространстве от холода, грохота и неизвестности…
На какую-то долю секунды вдруг накатил необыкновенно приятный запах… псины, а заиндевевшие пальцы словно утонули в жёсткой и тёплой собачьей шерсти. И горячая волна пошла изнутри. Что-то неясное и давно забытое перетекало из подсознания в сердце и наполняло его уверенностью, как будто кто-то большой и сильный любит тебя и защитит от всего на свете.
Все чувства обострились. Словно кожу содрали. В кромешной тьме она различала всё вокруг. Несмотря на адский скрежет и лязг металла, Юка чутко слышала, что творится в вагонах.
В предпоследнем вагоне почувствовалось нехарактерное затишье, казенные голоса дублировали одно то же сочетание звуков и что-то внутри возопило: «Опасность!»
Контролёры продвигались быстро и вот-вот должны были подойти к переходу в последний общий вагон. Юка нырнула в тамбур. По сравнению с её «морозилкой» в вагоне была просто «баня». На её счастье дверь в туалет была приоткрыта. Девушка юркнула туда и быстро закрыла за собой замок: «Пусть теперь хоть ломают, не открою до самого Нижнегорска».
Сердце глухо билось, намереваясь выпрыгнуть из груди. Юка стояла ни жива ни мертва в холодной зловонной жиже, мечтая впечататься в серую стену и стать невидимой: «Господи, мой Отец Всемогущий, веди меня куда Ты Сам хочешь!»
Наконец, контролёры покинули последний вагон, и ушли в голову состава. Периодически дверь в туалет дёргали, иногда очень интенсивно. Но проводника, ответственного за доступность мест общего пользования, так и не нашли. Поэтому вскоре пассажиры стали смиренно ходить в отхожие места других вагонов.
Когда до прибытия на конечную станцию осталось полчаса, а находиться в спёртом вонючем плену уже было невмоготу, Юка покинула место добровольного заточения: «Теперь даже если высадят, то до темна всё равно доберусь в город».
Через стеклянные двери Юка с интересом разглядывала человеческий «муравейник». Общий вагон был переполнен и кишел жизнью. После долгого сидения в одиночестве, созерцание этого вечного кипения можно было приравнять к просмотру убойного блокбастера. Вон мать отшлёпала смешного пацана на глазах у публики, но он не заорал, как все ожидали, а насупился и убежал от неё в конец вагона. Вот влюблённая парочка, прижались друг к другу и счастливы. Хорошенькие такие. И смотреть на них приятно. Две тётки не могут никак наговориться – сто слов в минуту. Наверное, за время пути измучили соседей подробностями своей личной жизни. Три мужичка рабоче-крестьянского покроя с неподдельным азартом режутся в «дурака». Пожилая пара поедает из стеклянной банки что-то домашнее и очень вкусное.
Так, смотри – не смотри, а зарабатывать надо, хотя бы на проезд на автобусе. Юка расчехлила скрипку и вышла «на сцену». Сначала она хотела что-то сказать, представиться или попросить денег, но под обстрелом обращённых на неё глаз засмущалась. Заиграла без предисловий – и так всё ясно!
Особый успех взыскала незамысловатая украинская песенка, которую дважды пришлось играть на «бис», и кто-то даже взялся подпевать. Размеры пожертвований превзошли все даже самые смелые ожидания. Теперь Юке хватало денег не только на проезд по городу, но даже на полноценный ужин и ночёвку в гостинице «средней руки».
Когда она радостно пересчитывала в тамбуре свой гонорар, к ней как две тучи подплыли два серьёзных амбала:
– Чо за чёс? Чья будешь?
– Чо молчим?
– А ты что сам не видишь? – выпалила Юка и от страха, видимо, сама не понимая, что сказала. Она из всех сил хотела казаться спокойной и уверенной: «Господи, мой Отец Всемогущий, веди меня куда Ты Сам хочешь!»