Внезапно я почувствовал лёгкость. Я думал, что уже умер, но голос Анистова рядом с моим ухом сказал о том, что это не так. Я жив. И как оказалось, почти здоров. Анистов и Ада вовремя прибежали на крики Юленьки и успели оттеснить её, прежде чем она закончит со мной, а потом доберется и до себя. Я слышал как кричит Юля, я видел как она сопротивляется конюху и горничной, пока они волокут её под руки в дом. Я не узнавал эту девушку. Это была не моя Юленька. Это была сумасшедшая женщина.
— Прости меня, друг мой, я должен был сразу рассказать тебе. Тем более, когда понял, что между вами чувства. Я был глуп, думая, что смогу скрыть. Знаю, тебе нужны ответы. Ты их получишь. Мне нужно успокоить племянницу, но через полчаса я приду в кабинет и мы поговорим. Ада, забери сумку Юленьки. Отнеси пока к нам в спальню.
Ада молча повиновалась. Она прятала взгляд, но прежде чем уйти из сада всё же взглянула на меня. Я увидел торжествующую улыбку на её губах.
Анистов помог мне подняться. Я взял свою дорожную сумку. Мне было немного даже стыдно перед Сергеем. Ведь он сразу понял, что тут произошло. Он понял, что я пытался забрать его племянницу. Но не тут то было. Да, он прав, мне нужны ответы. Нужно объяснение тому, что сегодня здесь произошло.
— Хорошо, через полчаса.
— Отправляйся туда, выпей коньяку, тебе это нужно. Закури. Я скоро.
Анистов ушел. Я ещё немного постоял на дорожке, осматривая себя и свои маленькие раны. Самая большая из них была в моём сердце, а ведь я совершенно этого не ожидал.
Сергей Анистов был прав: выпить мне и правда необходимо.
Глава 8
В моей жизни был случай, когда я столкнулся с душевнобольным человеком. Это произошло лет восемь назад. Я был ещё совсем молодым, насмешливым (впрочем насмешливость моя никуда не делась с годами, но при встрече с Юленькой начала таять), презирал людей, которые отличались от обычных… Жизнь забросила меня как-то в одну деревню под Екатеринбургом. Домов там было не много, соответственно и людей тоже. Я остановился там на ночь.
У женщины, в доме которой я ночевал, было два сына. Один нормальный, обычный, другой — больной. Психологическое расстройство. Оно выражалось в том, что он громко кричал время от времени, потом вдруг замолкал и мог до часа, уставившись на один предмет, неподвижно сидеть. Потом он смеялся и показывал на тебя пальцем. Так вот ночью, когда я мирно спал в своей постели, он прокрался в мою комнату и лёг рядом. Я испугался, проснувшись от того, что почувствовал: в комнате, на кровати я не один. Я нечаянно дернулся, он вскочил. Встал у кровати и долго смотрел на меня. Потом засмеялся и убежал. Парнишке было одиннадцать лет. Мать его извинилась на следующий день. Ребёнок был безобиден. Он не причинил никому плохого. Но он был не такой как все.
Юленька, как оказалось, тоже.
Я курил уже третью сигарету и налил вторую рюмку коньяка, когда Анистов вошёл в кабинет, где я минут сорок ожидал его.
Вид у моего друга был хмурым. Он сел за стол, налил рюмку и выпил.
Я ждал, когда он начнёт говорить, но сам не сказал и слова. Дал ему время собраться с мыслями. Кабинет утопал в дыму. Я встал и открыл окно. Ночная прохлада остудила моё разгоряченное всем произошедшим лицо.
— Она ранила тебя, Лёш, — Сергей показал на окровавленный рукав моего пиджака.
— Ерунда. Кровь не идёт, — отмахнулся я и опустился обратно на стул.
— Юленька больна. У неё сильное психическое расстройство, которое усиливается с каждым разом.
— Почему же она мне не сказала?
Глупый вопрос. Кто хочет признаваться, что он другой. Что ненормальный. А что норма в наше время?
— Она не помнит приступов. Каждый раз. Это началось у неё после смерти родителей. Сначала была депрессия: она пыталась покончить с собой от горя. Её забрали в клинику.
— Ты не захотел взять над ней опеку.
— Я хотел, но она об этом не знает. Думает, что я отказался от неё тогда. Я не стал разуверять. Глубоко извинился. Она простила. Надеюсь. Но в прошлом году мне сказали, что ей нужно пройти лечение. Я смирился. Целый год она провела в больнице. Её лечили и вроде бы ей стало лучше. Когда её выпустили из больницы, я поехал к ней. Пригласил к себе. Она согласилась. А потом начались эти приступы.
— Она дольше здесь, чем ты мне сказал?
Анистов кивнул.
— Юля у меня уже два месяца.
— И часто повторяются эти приступы?
Он потёр переносицу. В его глазах мелькнула тень страха.
— Всё чаще. Она не всегда проявляет агрессию. Порой, закрывается в комнате, перебарывает себя. В такие моменты мне особенно страшно и беспокойно. Её нельзя оставлять одну.