— Я такая неуклюжая, — виновато пробормотала Юленька, поднимаясь на ноги. — Дёрнул меня чёрт посмеяться над Вами.
— Ничего. Смейся сколько угодно. Твой смех мне слышать приятно, — уверил я её, но она ещё несколько минут извинялась и обвиняла себя в нерасторопности.
Побродив немного по лесу и послушав пение птиц, которое так любила, с её же слов, Юленька, мы решили вернуться домой. Уже должны были подавать завтрак.
— После завтрака можем погулять ещё по саду или посидеть и поговорить в гостиной, — предложил я. Юленька немного робко посмотрела на меня и произнесла:
— Вы ведь к дядюшке приехали, он обидится, если будете водить беседы со мной, а не с ним.
Мне было всё равно, обидится Анистов или нет. Какое мне дело до его обид, когда рядом прекрасная речная нимфа. Я криво усмехнулся своим возвышенным мыслям. Раньше я так не думал. А со вчерашнего вечера думаю постоянно так, будто в меня поэт вселился.
— Я успею и с ним на общаться.
— Он сегодня после обеда уедет на пару дней. В город. У него там дела.
Я ликовал. Смогу остаться с Юленькой вдвоём. Что может быть интересней и удачливей?!
В этот момент из дома вышла жена Анистова и пристально поглядела на меня. Вчера я её не видел. Мне сказали, что она приболела и весь день и вечер провела в постели. Сейчас, когда я снова увидел её, вспоминания неприятно кольнули где-то в области печёнки. Именно с госпожой Анистовой у меня и приключилась нехорошая история в прошлый визит.
— Здравствуй, Алексей, — произнесла громко и четко Ада Валерьевна, сверля меня недобрым взглядом. А затем перевела взгляд на родственницу и поморщилась будто зуб у неё разболелся. Ада Валерьевна, я же называл её просто Адой, была высокой, статной женщиной лет сорока пяти. Весь её облик походил на прежних дворянок или, если сказать современным языком, она выглядела как аристократка. Красивая, самовлюбленная особа, горделивая, но влюбчивая. И она до отвращения была обидчивой женщиной. Рыжие её пряди выдавали дерзкий, смелый и бесшабашный характер, изогнутые брови, большие серые глаза, прекрасная фигура, притягивали взгляды мужчин. В юности, я уверен, она разбила немало сердец. Теперь она сохранила былую красоту, но свежесть её была уже не та. Я под её чары не попал, но откровенные взгляды, что она бросала на меня, молчаливое предложение и обещания, зажгли во мне когда-то яркую искру, которая, впрочем, быстро угасла, не оставив в моей порочной душе и следа. Я без раздумий уехал домой три года назад после нашего коротенького романа, о котором Анистов, конечно, был не в курсе. Она же сохранила обиду и наверняка лелеяла её все эти годы, в тайне желая новой встречи. И вот она состоялась. Я и не думал об Аде, направляясь к приятелю.
— Добрый день, Ада Валерьевна, — вежливо поздоровался я и повернулся к Юленьке. Лицо девушки выражало такую тревогу, и стало так бледно, что мне показалось она потеряет сознание, не дойдя даже до веранды. Ада не любила родственницу. Это я понял сразу же.
— Как же я рада видеть тебя снова! Завтрак на столе, прошу, — жестом она пригласила меня внутрь. Я пошел, жалея, что не могу подать руку Юленьке, чтобы та не упала в обморок. Девушка шла позади нас так тихо, что и шагов не было слышно. Лишь тонкий аромат жасмина дал мне понять, что она почти рядом. Но на расстоянии.
За завтраком Юленька мало участвовала в разговоре, она была задумчива и говорила разве что из учтивости, отдаваясь каким-то своим меланхолическим думам. А после она, кивнув нам головой, удалилась к себе. Мой знакомец продолжал разговор, даже не замечая, что я его не слушаю. Я упустил нить беседы после ухода Юленьки.
Когда завтрак был окончен, Анистов пошёл собрать свои вещи в поездку. Он предложил поехать с ним, но я отказался, ссылаясь на не желание показываться в городе. Я остался наедине с Адой, которая всё время нашего пребывания за столом сверлила меня острым взглядом. Как только мы остались вдвоём, она подошла ко мне и села на стул у окна, где я стоял. На её лице блуждала довольная улыбка, словно она кошка, наевшаяся сметаны. Недовольство, которым она меня встретила, ушло как-то очень уж быстро. Что она себе напридумывала, я не знаю, но это явно не то, о чём думал я. Я с ней дел никаких, решительно никаких иметь снова не собирался.