Пятнадцатого марта в австрийских газетах были опубликованы первые сообщения о революционных событиях в Петрограде: «Россия охвачена вихрем революции, — писала газета „Право лиду“. — Раскаты ее грома, возможно, заглушат и грохот пушек на фронтах».
Февральская революция вызвала замешательство в правящих кругах. Она показала, что существовавшие веками реакционные институты не вечны и что народные массы — это серьезный фактор в «большой политике». «Русская революция, — вспоминал один из современников, — воздействовала на чешскую общественность чудесным образом… В первый момент казалось поразительным, что люди громко, свободно говорят, рассуждают, и не о куске хлеба, а о революции, о свободе…»
На мотив австрийского гимна распевалась революционная песенка, которая заканчивалась словами:
Если месяц-другой будет так же и впредь, то король, император, отечество нас до нитки могут раздеть. Нищета к нам и голод придут, вместе с ними придет революция. Пролетарии, стройтесь в ряды! Пусть в поток они мощный сольются.В мае 1917 года широкий отклик вызвал манифест 222 чешских писателей, обращенный к депутатам райсрата с призывом решительно отстаивать права чешской нации. Идея создания самостоятельного государства начинает широко распространяться среди чешского населения.
Год 1917-й ни у кого не оставлял сомнений в том, что дни Австро-Венгрии, которая вслед за Россией была наиболее слабым звеном в мировой империалистической системе, сочтены. «Мир!», «Хлеб!», «Свобода!», «Национальная независимость!» — эти лозунги широкого народного движения потрясали основы империи. Министр иностранных дел Австрии Чернин с тревогой отмечал «революционную опасность, застилающую горизонт всей Европы», «глухой ропот, доносящийся из широких масс». «Тетива так натянута, что может лопнуть в любой день… — писал он. — Если монархи центральных держав не в состоянии заключить мир в ближайшие месяцы, то народы сделают это сами через их головы, и революционные волны затопят тогда все…»
Юлек стал свидетелем и участником бурных событий в городе.
Первое из них произошло 22 мая 1917 года. В то время Фучики жили в атмосфере праздничной приподнятости. Их семья увеличилась еще на одного человека: родилась маленькая Верочка.
Стоял май, чудесный месяц в Чехии, время, воспетое поэтом Махой, время, когда весна и лето словно соединяются в поцелуе и губы их окрашены первым земляничным соком. В окно комнаты, где лежала мать Юлека, струился свежий воздух, запах укропа, жасмина и роз, благоухание цветов. Вдруг раздался оглушительный взрыв. Рев гудка рвал воздух. Звук заводского гудка в неурочное время страшен.
Юлек выбежал из дому. Над крышами домов он увидел багровое зарево пожара. На улицах толпы людей, слышатся испуганные возгласы: «Болевец горит, пожар на фабрике обмундирования! Огонь подбирается к пороховому складу! Никак не могут погасить! Сейчас весь город взлетит на воздух». Людей охватил страх. Вдруг все стоявшие пригнулись и отступили: шла колонна санитарных машин, из которых доносились стоны раненых и умирающих. На простых повозках, покрытых рогожей, везли тех, кому уже не нужна была никакая помощь. Погибло около четырехсот человек, среди них женщины, подростки, которых война согнала в оружейные цеха.
— Убийцы, преступники! — кричит кто-то из толпы. Десятки голосов подхватывают:
— Долой проклятую войну!
— Долой империю Габсбургов! Да здравствует свободная республика!
Четырнадцатилетний Юлиус пишет в ученической тетради: «…да будут прокляты все, кто затеял эту войну…»
Улицы города стали местом стихийных демонстраций, которые часто заканчивались разграблением магазинов и складов, скудных запасов продовольственных лавок. Полиция бессильна. На помощь вызваны войска. Все учебные заведения закрыты. Город на осадном положении, На стенах домов приказы: «Каждый, кто попытается нарушить общественный порядок и законы чрезвычайного положения, будет расстрелян на месте». Венгерские уланы, составляющие пльзенский гарнизон, беспощадно подавляют выступления.
23 июня 1917 года вспыхнула забастовка на Шкодовке. Остановились станки самого крупного в империи военного завода. Тридцать тысяч рабочих разных национальностей: чехов, немцев, венгров, хорватов, поляков, словенцев и итальянцев — потребовали сокращения рабочего дня, повышения зарплаты, улучшения снабжения, признания прав профсоюзов, установления рабочего контроля над распределением продовольствия. Рабочие не могли уже больше мириться с условиями труда и жизни. Завод «Шкода» был милитаризован и превращен в военно-каторжную тюрьму. Рабочие считались военнослужащими, принимали присягу и полностью подчинялись офицеру — коменданту завода. Они не имели права уходить с предприятия, получали мизерное солдатское жалованье, работали по 11–12 часов, без праздничных и воскресных дней. Здесь имелись карцеры, применялись телесные наказания, а забастовка приравнивалась к государственной измене, и виновные подлежали военному суду.
Тысячи людей, взявшись за руки, выходят из заводских ворот и безбрежной человеческой рекой затопляют город. Демонстранты окружили здание императорско-королевского комиссариата. Несется могучая песня: «Где родина моя?» Словно порыв ветра ворвался в сердце Юлека. Он пел вместе со всеми.
Шум воды в лугах зеленых, Гул лесов на горных склонах, Птичий свист в садах весной — Всюду словно рай земной.Внутреннему взору Юлека представилась картина, которую он часто видел. Перед ним как наяву вставало прекрасное лицо родины: черные брови лесов, голубые глаза озер, львиная грива желтеющих нив и тонкие жилки дорог и тропинок, где природа укрощена и приручена трудолюбивым народом, трудом поколений. «Где родина моя?» — от этих трех слов у всех на душе стало как-то светлее, сильнее билось сердце, от ярких национальных красно-сине-белых цветов рябило в глазах.
Экономические требования переплетались с политическими. Рабочие потребовали «восстановления чешского государства», свободы печати, слова, собраний. Власти на первых порах не отваживались применять оружие против бастующих. Они ждали, когда ряды бастующих дадут трещину, зная, что реформистские лидеры прилагали все усилия к тому, чтобы восстановить «мир и порядок». Социал-демократы выкрикивали перед толпами рабочих свои пораженческие лозунги: «Не порите горячки! Ваши требования будут удовлетворены! Спокойствие и рассудительность! Никакого насилия!» Когда бдительность бастующих была ослаблена, к городу были подтянуты войска. На Большом Борском поле проходили бурные народные митинги. Наконец наступил подходящий момент для карательной операции. Уланы е шашками наголо помчались на безоружную толпу рабочих.
— Разойдись!
Взметнулись шашки, посыпались первые удары, упали первые жертвы, головы и плечи задвигались: началась свалка. Юлек очутился в самой толчее, он тщетно искал отца глазами. Все смешалось, и события уже не зависели от воли людей. Рабочих загнали в казармы, где заставили принести присягу верности императорскому дому. Один из лидеров социал-демократов, Габрман, стараясь оправдать штрейкбрехерские действия, писал: «…было признано необходимым, в интересах дела, уберечь чешский народ от напрасного кровопролития до тех пор, пока не наступит подходящий момент, решающий момент».
Могучим катализатором национально-освободительного и революционного движения в чешских землях стала победа Великой Октябрьской социалистической революции. Цензура старалась не пропускать сообщения из России, мало кто знал, кто такие большевики и чего они хотят. Было много противоречивых сведений, догадок. Однако долго скрывать «свет с Востока» было невозможно.