- Ты обалденная, Ксенечка, - по-хозяйски прихватив за попу, жарко шепчет он мне в ухо. Опаляет дыханием, заставляя вжиматься в сильное мускулистое тело. – Поспи, - велит, легко хлопая по ягодице. - Восстанови силенки и продолжим.
Продолжим? Да мы и так уже два раза…
- Я голодный до тебя. И жадный, - хрипло признается Георгий Алексеевич, прокладывая дорожку из поцелуев по моей шее. Потом перевернув меня на спину, обводит языком вокруг сосков, вычерчивая жаркие восьмерки.
Ерзаю в его руках, царапаюсь и умоляю продолжать. Прямо сейчас.
- Ты сама напросилась, - смеется Сарматов, снова нависая надо мной. Раздвинув мои бедра, становится между ними. – С ума сойти, Ксенечка, - усмехается довольно. Одним толчком входит внутрь и приказывает глухо. – Закинь ноги мне на плечи.
- Месье такой затейник, - хихикаю я, исполняя поручение. Чувствую, как мне под попу подкладывают подушку.
- Жора-а, - только и могу выдохнуть, подчиняясь требовательному ритму Сарматова. Сосредотачиваюсь на толчках внутри и даже не знаю, как буду возвращаться обратно в реал, где есть только моя двушка в спальном районе, безысходность и одиночество. Дедушку убили. Теперь и работа под вопросом.
«Потом… Все решу потом», - отмахиваюсь от горестных размышлений.
Сейчас мне хочется урвать каждую секунду этой бессонной безумной ночи. Взлететь к облакам вместе с Джо и упасть вместе с ним, вжавшись в сильное тело мужчины, в которого я, кажется, влюбилась.
Утомленные, потные, мы засыпаем только под утро в обнимку. В коконе рук Сарматова чувствую себя абсолютно защищенной. Как будто я специально родилась для этого человека. Мы с Джо будто идеально созданы друг для друга.
Вот только, наверное, не судьба! Кто я Сарматову? Проходной вариант…
Где-то недалеко хлопает дверь, слышатся голоса.
- Кто это? – вздрагиваю сонно.
- Спи, - мягко велит мне Сарматов. – Девять утра. Ольга пришла и кажется принесли твой заказ, - прислушивается он и нехотя отнимает от меня руки. – Пойду заберу.
Лениво встает и, накинув на голое тело махровый халат, выходит.
Провожу рукой по постели. Стараясь запомнить тепло, запах и те дикие ощущения, что подарила мне сегодняшняя ночь.
Больше она явно не повторится. Сарматов категорически против служебных романов.
Усмехаюсь горько. Но боль пройдет. Я даже благодарна шефу, что именно так он поддержал меня в трудный момент.
Очень благодарна!
- Ой, Георгий Алексеевич, - тараторит в коридоре Ольга. - Тут заказ принесли. Хотела спросить у Ксении, а ее нет в гостевой. И вообще в доме нет. Вы ее отправили…
- Давайте сюда, - совершенно спокойно перебивает ее Джо. – Ксения Леонидовна со мной. Днем, пожалуйста, перенесите ее вещи в мою спальню.
Что?!
От ужаса и стыда подскакиваю на кровати. Чувствую, как щеки заливает румянцем.
«Все узнают! Узнают!» - охаю, не зная куда себя деть от смущения.
- Я еще вчера цветы заказывал. Их принесли? – требовательно интересуется мой властный любовник. – Оля, спроси Дениса. Он еще не сменился?
- Так в холле букет роз стоит, - охает домработница и предлагает торопливо. – Я сейчас сбегаю, Георгий Алексеевич?
- Я сам, - коротко роняет Сарматов.
Толкнув полуоткрытую дверь в спальню, ставит у входа пакеты.
- Твой заказ, Ксень, - заявляет буднично и спокойно. И снова выходит из комнаты. Не придумав ничего лучше, падаю на постель и закрываюсь с головой одеялом.
Я этого точно не вывезу!
- Ксеня, - зовет меня вернувшись Сарматов. – Я думал, ты встала и шмотки меришь… А ты…- смеется он. – Откройте личико, Ксения Леонидовна!
Рядом на пол опускается что-то тяжелое. Видимо, напольный вазон. Выглядываю сбоку. Но вижу лишь несколько белых роз. Сколько же их там?
- Ксенечка, - снова зовет меня Джо. Веселый и довольный. Лежу, боясь пошевелиться. И тут же чувствую, как он поднимает одеяло, оголяя мои ноги. Не сразу понимаю, чего добивается Сарматов. А когда он опускается между моих ног и снова накрывает нас одеялом, дергаюсь, как пойманная в сети птичка.
- Тихо, девочка, - велит, обхватив руками мои бедра. – Тихо.
Его язык касается складок там. Особенно достается чувствительным точкам. Охаю, впервые испытывая подобное. Жгучий стыд смешивается с диким наслаждением. А меня бросает то в жар, то в холод. Сминая в пальцах белоснежную простыню, выгибаюсь дугой.
- Жора, а если кто-то войдет? – охаю испуганно.
- Не посмеют, - отвлекается он на секунду и снова обводит языком и без того влажную плоть.
- Жора! – захлебываюсь от восторга.