– Ну, я могу рассказать тебе принцип работы двигателя. Или показать классификацию галактик. Или научить делению десятичных чисел…
– Не, это скучно… – поморщился Джекканти. – А игры у тебя есть? И сериалы? Про Капитана-Солнце?
Феечка только выразительно фыркнула и превратилась в электронный каталог.
– И кстати, – сообщила она по динамикам, – ты больше не заперт.
Замок щелкнул, дверь открылась сама.
Джекканти сразу забыл про игры, соскочил со своего места и выглянул в гостиную. Амега, задумавшись, стоял у панели голопроектора. В руках тускло шевелилась змейка.
– Входящий сигнал по закрытой линии с неопознанного номера, – совсем другим тоном оповестила система.
Амега встретился глазами с Джекканти. Мальчишка выразительно вздохнул и закрыл дверь обратно. Прислушался, но характерного щелчка замка не последовало. Тогда он лег возле двери на пол и осторожно потянул пальцами створку. Та легко поддалась, образуя щель.
Вместо изображения ролкера над панелью крутился желтый ромб.
***
Собеседник ещё не заговорил, а Амега уже догадался от кого поступил звонок.
– Ну привет-привет, дальнобойщик, – заскрипел в динамиках знакомый, как свой собственный, голос.
Хасан Калеченый. Собственной персоной. Какое, однако, внимание…
– В общем так, дальнобойщик, – голос у Хасана был настолько довольный, что у Синего мгновенно испортилось настроение. – Твой вопрос я порешал, там все пучком, никакого мальчика отрадясь не было, он им приснился…
Калеченый заперхал-засмеялся, на что Амега ответил почтительным молчанием. Некоторые свои фразочки Хасан почему-то считал исключительно смешными, но какие именно и почему, знали только его замы – Полтергейст и Сепсис. Ну, или по крайней мере, делали вид, что знают. Амега не обладал талантом так искренно и заливисто гоготать в нужных местах, отчего оба зама считали его угрюмым тугодумом. Что по этому поводу думал Хасан, знал только Хасан.
– Ну че помог я тебе, а? – судя по интонации Калеченый прям-таки лучился счастьем. – Че б вы без папки делали…
– Твоими заботами, Хасан, – осторожно согласился Амега.
– Ну вот и лады. Я тебе помог? Уважил твою просьбу? Вот и ты меня уваж, – мирно проговорил Калеченый, а потом добавил совершенно иным, безапелляционным тоном: – Заберешь двух ребятишечек вот в это время вот в этом месте и отвезешь, куда скажут.
Звякнул входящий файл с координатами.
– Ну бывай, дальнобойщик. Не подведи меня…
Амега отключил связь и выругался сквозь сжатые зубы. Связался со старпомом:
– Чача, найди любую оказию под эти координаты, но чтобы мы там были минута в минуту, и чтоб это не выглядело, как сортир на астероиде…
Постоял пару секунд над пустой панелью голопроектора, уперевшись в нее кулаками, потом бросил взгляд на дверь в спальню, шагнул к ней и одним движением отодвинул в сторону.
Мальчишка испуганно вытаращился на него снизу вверх. Глаза – по блюдечку каждое.
Ну вот что с ним делать? Бить?
Судя по изменившейся физиономии, пацан очень хорошо прочёл оба вопроса в глазах отца.
Амега встал в проёме, взялся руками за притолку:
– Уговор помнишь? Что происходит в каюте – остаётся в каюте.
Мальчишка торопливо кивнул.
– Ну так сделай рожу попроще.
Амега прошёл в спальню мимо обескураженного (не уж-то пронесло?) пацана, лёг навзничь на постель, подложив под голову руки. Малец тоже забрался на свою койку, лёг на живот, головой к отцу, обнял подушку, изредка поглядывая на Амега черными блестящими глазами.
А ни че так, симпатичный, пожалуй, получился у него змеёныш.
«Скучно тебе, капитан, – всплыли в голове слова старпома. – Да как бы потом веселиться не пришлось…» Накаркал, ять. Уже веселье подкатило.
Амега прикрыл глаза. Оксана считала характерную капитанскую позу и притушила свет.
***
Джекканти немного повозился, позвал тихонько:
– Пап?
Амега не ответил, и Джекканти, прислушавшись к его дыханию, понял, что он уже крепко спит и лучше его не будить.
Джекканти вздохнул, отвернулся к стене и тоже попытался уснуть, но не тут-то было.
Все вокруг было другим, непривычным. Во-первых, он впервые в своей жизни спал в комнате без окна. Из-за этого ночное освещение каюты сильно отличалось от естественного света в спальне мальчиков или в его комнате в доме Уилкерсов. Во-вторых, было очень тихо, гораздо тише, чем он привык. Запах отцовских сигарет, которым пропахло в каюте все, мешался с непривычными запахами постельного белья из автоклава и материала, которым была отделана койка. В голове сами собой проносились картинки – вот он с Росси на байке, вот с отцом на катере, а вот он уже в прачечной с боцманом… Картинки будоражили, вытесняли друг друга, не давали уснуть. Такое впечатление, что прошли не сутки, а целый месяц.