Теперь это уже был не секрет, и Марат с готовностью ответил:
— В Ленинград, на Краснознаменный Балтийский флот.
— Ого! — удивился командир. — У тебя вызов или… сам по себе?
— Вызова нет. Я добровольно. — Марат бесстрашно посмотрел в глаза командиру. — Юнгой.
— Ха, видали! — Командир гневно взмахнул рукой. — Доброволец называется. А ты знаешь, что полагается за проникновение на военный транспорт без разрешения? За срыв рейса? Трибунал!.. Кто знает, может, ты вражеский лазутчик?
У Марата вдоль спины пробежал холодок, а щеки стали пунцовыми.
— Неправда это, не лазутчик я… И рейса не сорвал… А в воду упал случайно… У меня папа в Ленинграде служит.
— Ну вот и до папы добрались, — произнес командир. — Ладно, завтра решим, что с тобой делать. А пока, — обратился он к боцману, — в машинное отделение его. Обогреть, обсушить, накормить. И уложить спать.
— Есть в машинное, — козырнул боцман.
— И глаз не спускать, — тихо, чтобы не слышал Марат, добавил командир. — Утром в Осиновце передадим в береговую охрану.
— Ясно, — с готовностью подтвердил боцман. — Разрешите идти?
— Идите.
Машинное отделение обдало Марата клубами пара и теплом. Приятно пахло горячим металлом и еще чем-то неуловимо знакомым, согревающим. И успокаивающим.
Все произошло так, как наказывал командир. Марата обсушили, накормили и, закутав в старую матросскую шинель, уложили спать у теплого трубопровода. Он быстро согрелся и, довольный таким оборотом дела, уснул, убаюканный рокотом паровой машины и мерным покачиванием судна.
Проснулся Марат от внезапно наступившей тишины. Машина не работала. Не было вибрации, характерной для движения судна. Лишь чуть покачивало.
«Прибыли в порт», — сообразил Марат.
На металлической платформе, представлявшей как бы второй этаж машинного отделения, разговаривали двое.
— Парнишку-то разбудить? — спросил один.
— Пусть спит пока, — ответил другой. — Некогда сейчас возиться с ним. Авралить надо. После разгрузки, как приказано, сдадим в охрану.
Марата будто шилом кольнуло: «В охрану».
Сон как рукой сняло.
Когда моряки ушли, он осторожно, стараясь не шуметь, встал. При свете тусклой лампочки, горевшей под самым подволоком — так на кораблях потолок называется, — торопливо оделся, обулся. Свою самодельную постель уложил так, чтобы создавалось впечатление, будто здесь спит человек.
По крутому трапу, озираясь и прислушиваясь, вылез на верхнюю палубу. И сразу окунулся в студеную мглу. В темноте едва проглядывали контуры кормовой надстройки и трубы, груды зачехленных грузов. Крупинки снежного заряда роились в воздухе — Марат ощутил на лице их торопливые уколы.
За надстройкой по левому борту слышались голоса и шум передвигаемых тяжестей.
Марат прокрался на левый борт и спрятался под брезентом между ящиками. Отсюда удобно было наблюдать за происходящим.
Транспорт стоял бортом к причалу и разгружался. Люди двумя цепочками, как тени, сновали по широкой сходне, перекинутой с палубы на берег.
Как и накануне, разгрузкой распоряжался знакомый Марату боцман. Его громоздкая фигура несколько раз мелькнула совсем рядом.
— Теперь отсюда берите, — басовито командовал он грузчикам, роль которых выполняла вся команда транспорта и десятка два портовых рабочих. — Бочки можно скатывать. А это оставим для крана.
— И-и-эх, взяли! Еще раз, взяли!.. Ходом, по-о-шел!..
— Майнай, майнай!
Марат, уже слышавший и видевший все это в новоладожском порту, быстро сориентировался в обстановке.
— Теперь можно проскользнуть, — сказал он себе, когда боцман зачем-то спустился в трюм, а у сходни стала собираться группа людей с явным намерением сойти на берег.
Никем не замеченный, Марат выбрался из-под брезента и, сделав вид, что участвует в выгрузке, сошел на причал.
Волнение сдавливало грудь. Вот она, земля, до которой он добирался столько дней и ночей. Теперь ничто не заставит его уйти отсюда.
Двигался Марат не спеша, чтобы не вызвать подозрений излишней торопливостью. Но не успел он отойти от сходни и на тридцать метров, как грозный окрик остановил его:
— А ты зачем тут трешься?
Перед Маратом стоял пожилой боец с винтовкой за плечом. За ним — второй, чуть помоложе. Оба с неприступно суровыми лицами, с повязками на рукавах.
«Патруль береговой охраны», — догадался Марат. Он остановился, соображая лихорадочно, как выкрутиться из создавшегося положения.