Тем временем влезший по уши в новую ливийскую войну Египет стоял на грани поражения, если только уж не за гранью. Завоевавшая несомненное лидерство в регионе Турция жадно осматривалась по сторонам и строила новые, гораздо более амбициозные планы. И турецкий Игрок, и рядовые турки грезили реставрацией Османской Империи, мечтая ни много, ни мало, как возглавить и повести за собой весь мусульманский мир. И у них имелись к этому некоторые предпосылки.
По словам оставшегося жить моей обычной жизнью двойника, отец на даче вырастил необыкновенно обильный урожай картошки. Собираться копать пришлось всей семьёй и вывозить урожай в три присеста, иначе не помещался в багажнике. Морковка тоже взошла что надо. А вот репчатый лук подкачал, обильные дожди подмочили его и заставили гнить, хорошо если собственного урожая хватит до зимы, потом в любом случае придётся покупать.
Сдутый ветром с ветвей нависавшей над поляной берёзы жёлто-зелёный лист упал прямо мне в чашку с чаем. Вытащив неожиданный подарок природы, я сделал глоток и поставил чашку обратно, на покрывало. Рядом стоял термос и тарелка с бутербродами. И на них сверху сыпались листья. Лариса прикрыла бутерброды полотенцем.
Лидер нашей фракции вернулась также внезапно, как и исчезла. Никому, ничего не объясняя она активно включилась в дела, затребовав к себе сначала Семёна и Екатерину, а уже на следующий день улетела вместе с ними в Москву. Ознакомившись с частью архива, я догадывался, что Мокошь решила частично перейти на «прямое» управление. Видимо из-за нехватки времени. Непрямое управление Игрока своей фракцией, когда события развиваются постепенно ей, сейчас, не годилось. Но чтобы управлять напрямую, Мокоши необходимо находиться неподалёку от обличённых властью лиц, чтобы вкладывать требуемые ей мысли им в голову и заставлять говорить те слова, которые она хотела, чтобы они сказали.
Я только вернулся и шёл по выделенному для ближнего круга богини уровню подземного города. Я легкомысленно помахивал обычным пластиковым пакетом с бесценным архивом вывезенный из Пекина. Как на моё плечо опустилась рука. Резко обернувшись, я уткнулся в Семёна. Тот выглядел не то рассерженным, не то взволнованным.
-Где ты пропадал? -прошипел он.
Я попытался оправдаться напомнив, что предупреждал о своём временно отсутствии.
Не слушая моих оправданий, Семён сказал: -Хозяйка вернулась!
-Уже?!
-Только что! -рявкнул он и неожиданно спросил: -Что в пакете?
-Так, -оговорился я, -накупил в городе всякой ерунды.
-Немедленно к себе и не отсвечивай, -приказал Семён. Когда я, на картонных ногах, бросился выполнять его приказ, он дополнительно крикнул: -И не отлучайся никуда, чтобы мне не пришлось искать тебя, если понадобишься!
-Что-то случилось?
-Откуда я знаю! -уже с видимой злостью прикрикнул Семён. -Хозяйка вернулась!
Я послушно пошёл в свою комнату. По пути мелькнула соблазнительная мысль оставить пакет с архивом в каком-нибудь закутке на техническом уровне. К счастью у меня имелось время немного поразмыслить, и я решил не оставлять пакет за углом, где на него мог наткнуться кто угодно, особенно, учитывая, что внезапное возвращение Маши-Мокоши подняло на уши всю её свиту. Вместо этого я спокойно дошёл до своей комнаты и выложил архив в ящик стола.
Даже не стал запирать его на ключ. Потому, что запирай или не запирай - итог один, если только меня хоть в чём-то подозревают. А так, может быть ещё получится как-то отговориться.
После чего, до конца дня, не отлучался никуда дальше столовой и туалета, а утром следующего дня Мокошь улетела в Москву. Только тогда я нашёл в себе силы передать архив Ларисе.
И вот, спустя две недели, мы сидим на покрывале расстеленном прямо поверх засохшей травы и над нашими головами смыкаются усеянные жёлтыми листьями ветви деревьев. Лес вокруг в золотисто коричневой гамме с частыми вкраплениями зелени. Вездеход стоит в отдалении, за деревьями. Наедине втроём, мы можем разговаривать настолько свободно, насколько это позволяет наша смелость. Пашка торопит Ларису с рассказом, что интересного она нашла в архиве. Я жую горькую травинку и наблюдаю как сверху падают сброшенные ветром листья.
-Китайцы поделились с нами только базой, без какой-либо аналитики, -начала рассказывать Лариса. -Весь архив, по сути, представляет компиляцию из рассказов многих десятков очевидцев, входивших в ближний круг того или иного Игрока. Самые древние относятся ещё к шумерской цивилизации, хотя они пережили столько переводов и переписываний, что больше походят на легенды. В архиве есть обрывочные записи из личного дневника кого-то входившего в свиту испанского Игрока времён конкисты повествующие об уничтожении цивилизации инков и их лидера.
Там написано, что момент окончательного проигрыша для Игрока определяется Арбитром. Конкиста уже подходила к концу, когда игравший за инков Игрок неожиданно лишился всех своих сил, превратившись, по возможностям, в обычного человека. Описана виденная владельцем дневника радость испанского Игрока и зафиксированы сказанные им вскользь слова «Арбитр так решил». Причём своего беспомощного соперника, бывшего лидера фракции инков, испанский Игрок сумел пленить и больше двух лет подвергал различным пыткам и издевательствам.
Мой главный вопрос: почему лидер инков не вышел из игры, когда проиграл? -спросила Лариса. -Зачем терпеть издёвки победившего соперника и, тем более, пытки?
Жёлтые-жёлтые листья падали на землю, на покрывало. Попадали в чашки с остывшим чаем. Запутывались у нас в волосах.
-Может быть он надеялся сбежать и позже возродить свою фракцию? -неуверенно предположил Пашка.
-Но ты представь, два года субъективного времени, терпеть насмешки и боль от пыток? -возразила Лариса. -Неужели эта Игра настолько важна для них? Два года, и он не отключался, не «выходил» из игры потому, что в противном случае не имело бы смысла его пытать, а владелец дневника делает акцент на том, что испанский Игрок издевался над своим поверженным коллегой практически каждый день. Почему не прекратить игру просто нажав кнопку «выход», тем более если ты уже проиграл? Зачем идти на подобное по собственному желанию? Разве только они там все, в реальном мире, конченные мазохисты, но в это очень слабо верится.