Глубоко вдохнув, как будто перед прыжком в воду, звоню в дверной звонок.
Напрягшись, жду. Дверь открывается. Довольно быстро, но мне показалось будто прошли часы, если не дни.
Наконец дверь открылась. Вижу прихожую в родительской квартире. Здесь почти ничего не изменилось. Разве только на стене, под часами, добавилась какая-то дурацкая картина, изображающая поющего на ветке в зимнем лесу глухаря.
Загораживая проход в квартиру родителей стоит мой двойник. Вот он изменился довольно сильно. Или я просто не привык видеть себя со стороны? Когда смотришь на другого человека это совсем не похоже на то, как смотришь в зеркало. Он это я двухгодичной давности. Вот только два последних года мы прожили совсем по-разному, и они сильно изменили нас. Поставь нас сейчас рядом и покажи постороннему человеку, тот, может быть, и не признает в нас близнецов. Просто двое сильно похожих людей. Разная одежда. Разные причёски. Разница в выражении лица и смотрим мы друг на друга одними и теми же глазами, но, похоже, по-разному.
А он довольно пухловат, мой двойник. Интересно, это он в последнее время так разожрался или тренировки под руководством специалистов оперативного отдела в тренировочных залах в подземном городе заставили меня сбросить лишний жирок?
-Так и думал, что придёшь сразу сюда, -поприветствовал меня двойник. -Входи, чего стоишь.
Я вошёл в родительскую квартиру, словно в собственное прошлое.
-Подожди, -придержал он меня за рукав, когда я разулся и собирался пройти в зал. -Дай пойду первым. Подготовлю их.
Он прошёл мимо меня, и я услышал из зала его голос: -Мама, папа, помните вчера рассказывал фантастическую историю о двойниках? Вы в неё, закономерно, не поверили. В коридоре сейчас стоит мой двойник. Он приехал убедить нас всех переехать в бомбоубежище, я рассказывал. Он сейчас войдёт. Пап, мам, вы готовы? Если что, ваши лекарства здесь, в тумбочке, у меня под рукой. Готовы? Эй, второй я, давай, входи.
Ступая по побитому жизнью, вытоптанному ковру, я вошёл в ярко освещаемую солнцем, через большие чистые окна, комнату. Слева от меня письменный стол. На столе ваза с искусственными цветами. Если идти дальше прямо, то через пару шагов я упрусь в заслонявший половину стены шкаф-стенку. Он всё такой же несуразно большой и сверкающий множеством бокалов, тарелок, чайников и прочей посуды на своих полках за стеклянными дверцами. Если развернуться вправо, там будет стоять диван. На диване сидят родители. Двойник замер рядом с ними, будто разделяя меня и их.
Говорю: -Сам ты «второй»!
Нахожу в себе силы поднять голову. Смотрю на них и вижу, как сильно они постарели.
-Здравствуй мама и папа здравствуй. Как сильно по вам соскучился!
Они поверили. Сложно не поверить, когда мы, с двойником, стоим рядом. Мама трепала меня за щёку и сокрушалась о коротко остриженных волосах. Папа сначала смотрел со стороны. Понукаемый двойником задал мне несколько вопросов ответы на которые знали только он и я. Правда я, теперь, в двойном экземпляре.
-Феноменально, -пробормотал наконец папа и выпил вместо лекарств рюмку водки из покрытой пылью бутылки которую достали из глубин всё того же монструозного шкафа-стенки.
День понемногу клонился к вечеру. Мы сидели за разложенным столом в зале, и мама всё сокрушалась, что мало приготовила, ведь она рассчитывала на одного меня, а получила двоих. Я рассказал родителям и двойнику практически всё. Всё то, что Мокошь запретила кому-либо рассказывать, опасаясь, чтобы о её нелегальном копировании НПС не проведал могущественный Арбитр. Но мне было сейчас плевать на все запреты и угроза оказаться стёртым из реальности, на фоне начинающейся третьей мировой войны, как-то блекла и не особенно впечатляла.
-То есть всё вокруг это чья-то игра? -уточнил папа.
Я кивнул.
-И что ты собираешься делать?
-В конечном счёте хочу попробовать выбраться в реальный мир. Найти Игроков в их привычной среде и сказать, показать им, что нельзя играть нами как пешками. Что мы тоже люди и тоже должны обладать какими-то правами. Правом на собственный поиск смысла жизни, например. А сейчас я хочу спасти тебя и маму, спрятав вас в бомбоубежище. Возможно, это будет самое безопасное место на планете или, хотя бы, в России.
-Но ты говорил, что по подземному городу ударят в первую очередь?
-Он располагается очень глубоко. Верхние технические уровни послужат буфером, защищая нижние уровни. В проектных требованиях к подземному городу значится возможность выдержать несколько прямых попаданий без фатальных последствий. Там должно быть безопасно.
-Мы не поедем, -покачал головой отец.
-Папа?!
-Подожди, -он взял за руку мать и коротко переглянулся с ней. -То, что всё вокруг лишь игра, как ты говоришь, ничего не меняет. Для нас это настоящая жизнь. Если начнётся война. По-настоящему большая война. То спастись и выжить должны будут те, кто этого достоин. Кто сможет потом отстроить всё заново. Мы, с матерью, не станем занимать чужие места, количество которых, как я понимаю, сильно ограничено. Старики — это обуза. Да и не готов я провести последнюю половину жизни в подземельях, выбираясь на поверхность только в костюме антирадиационной защиты. Прости сын, но это так. А с Ирой я сам поговорю. Постараюсь убедить её.
-Не беспокойся, -сказал двойник. -Мы уедем из города. Увезу родителей на дачу, поживём пару недель на свежем воздухе, а там видно будет. Всё подальше от города.
Я сказал: -Ну хоть так.
Сил спорить дальше у меня не имелось.
-Переночуешь? -предложил двойник. -Завтра пойдём за Иркой. Постараемся уговорить хотя бы её поехать вместе с тобой.