- Названия нет, Месси, - Ликс медленно отключал аппаратуру. – Ста-Пайя. Гибель города. Рождение звезд. Мы так и не решили.
- Ворота ада, - он дрожащими руками достал пузырек с таблетками, сердце еще болело, в висках стучало. – Сколько это длится?
- Восемнадцать минут, с вступлением и финалом, - Стелла спустилась с плинтов первой, бледный и раздавленный Месси, они чуть не убили папочку. – ТАМ все длилось намного дольше.
- Значит, вы все вспомнили? – Он попытался встать, бесполезно, музыка раздавила его, забрала все силы.
- Мы вспомнили, как это было. И не мы. – Стелла села рядом, заботливо погладила по руке, он их напугал. – Ликс писал и писал, и становилось все хуже. И потом, когда закончил, мы сыграли и все вспомнили. Но только это.
- Теперь ты понимаешь… - Тай слизнул кровь со своей руки, поморщился, опять забыл поменять настройки, порезался, сухо продолжил. – Мы не можем это выпустить наружу, оно должно остаться только в студийной записи. Это чистое зло.
- Музыка разрушения, - Ликс не оправдывался, объяснял как было. – Но у нас нет другой музыки. Все, что мы пишем после этого, - он с отвращением посмотрел на плинты. – Либо кажется нам полным фуфлом, либо мы никак не можем дописать.
-Мы должны сняться с конкурса, - Стелла обняла себя за плечи, страшно, - Другой музыки у нас нет, а эту мы играть не должны. Папа, знаешь, что самое страшное? Мы можем прийти туда и сыграть ее.
Катулл как будто знал, что произошло, в большом доме их ждал горячий чай, запах лечебных трав на всю уютную китайскую гостиную, домашнее печенье и огонь в камине. Месемер постепенно приходил в себя, он снова мог думать.
- Конечно, вы правы, вы не должны это играть на Арене, - он представил это. Они выиграют, вещь была гениальная, любой, кто имеет уши, поймет это. И десятки карет скорой помощи после концерта. Выигрывать такой ценой они не должны. – Признаться, я ждал от вас новой музыки, думал, вот сейчас вы прерветесь, отдохнете, придете в себя. И выйдете на новый уровень звучания. Вы ведь – гении, детки. И вы живете с музыкой внутри, рано или поздно она обязательно вырвется наружу.
- Ну вот, вырвалась, - Ликс смотрел на огонь, это успокаивало. – Что нам делать, папа?
- Детки, я вам не папа, - Месемер вдруг улыбнулся, сто лет они его так не звали, ироничное «папочка» или просто Месси, это навело его на новую мысль. – Хотел бы им быть, но я – не ваш папа. У вас были настоящие родители.
- Мы не помним, - Тай не спал, только казалось, что спал, внимательно слушал. – Все, что было до того дня, мы не помним.
- Ну так вспоминайте, - Месемер привлек их внимание, продолжил более уверенно. – Я все время боялся, что вы вспомните, заново переживете гибель Ста-Пайи, ваши восемь дней под завалами. Ну вот, вы вспомнили, и вы не сломались. Вы смогли пережить это в музыке, написали гениальную вещь, лучше я не слышал никогда. – Они с ужасом уставились на него, он сошел с ума. – Музыка разрушения уже есть. Значит, должна быть музыка созидания. До падения метеорита.
- Кто сказал, что до всего этого мы вообще писали музыку? – Тай сердито дернул плечами. – Может, жили как нормальные люди, делали уроки, ходили в кино и в торговый центр. Не умели играть. Может, вообще друг друга не знали.
- Не может. – Месемер усмехнулся, он все понял, им опять придется объяснять. – Вы были в клубе 3-20, слушали ваших друзей из музыкального. Иногда слушаете других музыкантов. Скажите, что у них с технической стороной? Как они играют?
- Нормально играют, - Феликс замолчал, завис с остановившимся взглядом. – Занимаются мало, вот и лажают иногда.
- Сколько лет нужно учиться играть как вы? Не вы сейчас, а вы с вашего демо. Я услышал не просто отличную музыку, я услышал профессиональных музыкантов. Это раз. И вас нашли вместе, в одном здании. Это два. – Опять они тормозили, пришлось продолжать самому. – Так что я с уверенностью могу сказать, что до катастрофы вы уже играли вместе, у вас была другая музыка. Осталось только вспомнить ее, вашу жизнь и ваши семьи.
- Что-то есть, - Стелла неохотно призналась, неуловимая мелодия из ее пустоты, они уже замучались, столько вариантов и все неправильные. – Обрывки, наметки, мы с ней все это время работали. Но мы ее никак не поймаем.