— Я не знаю, что они курят, эти ньюсмейкеры, но мозги у них явно протухли. Ну и хрен бы с ними со всеми, но. Я пишу Бейкеру, твоему боссу, но старый хорек только отшучивается. На сайте Агентства типа профилактические работы. Они нас за идиотов держат? Я хочу знать правду! Расскажи мне, что с тобой и что у вас там происходит. Только не ври мне. Пожалуйста.
Нэлл сморгнула слезы и запустила письмо еще раз, разглядывая дочь снова и снова. Линялая майка, короткие джинсовые шорты, стоптанные, все в пыли, кожаные сандалии. Выгоревшие на солнце волосы небрежно собраны в хвост. За спиной — густо-синее море, перевернутый конус опреснительной установки, пальмы, белый песок. Небо — пронзительно голубое, неправдоподобно яркое, как на рекламном постере.
Она пересмотрела письмо в третий раз, потом в четвертый.
И включила визор на запись.
— Привет, Элли, — начала она хрипловатым от невыплаканных слез голосом. Стерла, прокашлялась, начала снова.
— Привет, Элли. Я обещаю, что не буду тебе врать. У нас тут действительно происходит много странного, такого, что никакому обдолбанному ньюсмейкеру не приснится.
Она помолчала, собираясь с мыслями. И рассказала все — про свою работу с Четырнадцатой Сверхцветной точкой, про углеродное лавовое озеро на Ио, ставшее сначала Угольным Цветком, потом Черным Роем, а потом Си-О, космическим муравейником. Про их странный диалог и требование вернуть Точку, про атаку, самопожертвование Мишеля, про то, как они, спасая его, занесли в жилую зону станции европейские экзобактерии. Про эпидемию, крысу Магду, смерть восьмерых членов экипажа и странное решение, найденное Марикой — не уничтожать смертельную болезнь, а приручить ее. Она рассказывала, ничего не смягчая и не приукрашивая, будто обращалась к своей лучшей подруге, а не к ребенку, потому что Элли больше не была ребенком. И когда она закончила, ей стало легко, будто она вынула из сердца давнюю занозу, такую привычную, что она уже обросла плотью.
— Макс, у тебя паранойя, — произнес Дэн.
Гринберг откинулся на стуле, испытующе глядя на него.
— У тебя есть другая гипотеза, лучше?
— О чем это вы, дорогие коллеги? — спросила Нэлл, ставя контейнер с ужином к ним на столик.
Гринберг поднял на нее бледное исхудавшее лицо.
— А, миссис Сэджворт, — протянул он, искривив губы в подобие улыбки.
Нэлл развернула к себе стул и села рядом.
— Мне показалось, что было произнесено слово «паранойя», — напомнила она.
Дэн быстро взглянул на Макса и отрицательно покачал головой.
— Нет, — сказал он. — У всех и так нервы на пределе.
— На мои нервы можно вешать Бруклинский мост, — возразила Нэлл. — Колитесь, парни.
Гринберг полминуты смотрел на нее, явно взвешивая за и против, и наконец, спросил:
— Миссис Сэджворт, не случалось ли Вам последнее время слышать необычные звуки?
— Необычные звуки? — удивленно повторила она.
— Я, наверно, неточно выразился. Я имею в виду звуки, которые Вы не смогли идентифицировать или источник которых не смогли определить. Что-то неожиданное, не подходящее к обстановке.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза.
— Да, — ответила Нэлл. — Сегодня ночью было что-то в этом роде.
Дэн дернулся было, но ничего не сказал.
— Расскажете? — мягко спросил Макс.
— А вы расскажете мне, о чем только что говорили?
— Мы как раз об этом и говорили, Нэлл, — с досадой ответил Дэн.
— Я проснулась ночью от щелчка, — сказала она. — Не успела заснуть, услышала еще один. Потом, минут через десять, третий. Щелчки были примерно одинаковые, не громкие, не тихие, очень короткие. Как будто кто-то трижды стукнул карандашом по столу.
— Нэлл, я сброшу тебе в «кейки» пару десятков файлов. Попробуешь опознать среди них этот звук? — сказал Дэн.
— Конечно. А теперь объясните мне, что все это значит.
Бортинженеры переглянулись.
— У каждой станции есть свой акустический спектр, — начал Макс. — Тот набор частот и амплитуд звуковых колебаний и вибраций, который характеризует ее штатную работу. У Юноны он тоже есть, и мы постоянно его отслеживаем. Так вот, примерно 16 часов назад в этом спектре стали появляться новые детали. Точнее, эти детали то появляются, то исчезают. И мы не знаем, что является причиной их возникновения.
— Щелчки?
— Да, — кивнул Гринберг. — Но не только.