— Но эти твари гораздо больше грифеля… Или постой… Ты хочешь сказать, что они начали жрать и размножаться?
— Очевидно.
— И то, что они сделали со спальником… О, Боже.
Это уже было слишком. Нэлл сорвала с себя гарнитуру и истерически расхохоталась. Она знала, что сама чуть было не оказалась на его месте, но остановиться не могла. Она хохотала как безумная, и слезы катились у нее из глаз, стоило представить Си-О посетителем японского ресторана, Юнону — вареным крабом, а нестиранный спальник — шедевром галактической ресторанной кухни.
Зевелев молчал, не делая никаких попыток ее успокоить.
— Мне другое интересно, — спокойно сказал он несколько минут спустя, когда она уже начала успокаиваться. — Почему они все время прячутся? Такое ощущение, что они совершенно не выносят света.
— Это как раз понятно, — сквозь смех пробормотала Нэлл. — Углеродные наноструктуры в присутствии свободного кислорода быстро разрушаются под действием квантов видимого света. Окисляются.
— Вот как? Что ж, это многое объясняет.
И он надолго задумался.
Дверь каюты скользнула в сторону, и Нэлл остановилась в дверном проеме, тревожно разглядывая знакомую обстановку. Каюта была залита ярким светом, и все-таки все ее нервы были напряжены. Ее безопасная личная территория, ее уютная норка больше не были безопасными и уютными. В мире вообще больше не осталось ни безопасности, ни уюта.
Нэлл откашлялась, умылась и почистила зубы, убрала кровать. Уши ловили малейший посторонний звук. Она помнила, с каким дьявольским проворством скользнули в щели углеродные червяки. А значит, с тем же проворством они могут и выскользнуть откуда угодно. Только свет держит их на расстоянии. Чем ярче, тем лучше.
В наушнике звякнуло, и Нэлл дернулась всем телом.
— Нэлли? Ты в порядке?! — дрожащим голосом спросил Том. Значит, он уже знает.
— Ага, полный порядок, — ответила она. — А ты как?
— Охреневши весь, — признался он. — Нет, ну каков сукин сын, а?
— Не то слово, Том.
— В темноте больше не спим.
— Ага.
— Ты сейчас куда?
— К Линде на осмотр, а потом в кают-компанию завтракать.
— Позавтракаем вместе?
Нэлл улыбнулась. Кажется, напряжение потихоньку начинало отпускать.
— Конечно.
Пустой, загибающийся вверх коридор ярко освещен. Тут тоже есть воздухозаборники, по четыре в каждом отсеке. А значит, есть и воздуховоды, погруженные в вечную темноту.
Не думать об этом. А то можно свихнуться.
Через час они сидели в кают-компании и допивали кофе.
— Ну что ж, — подытожил Том. — Схема действий в общих чертах понятна. Свет горит во всех каютах, в том числе и пустых. У каждого с собой мощный фонарь с автономным источником питания. Виртуальные шлемы не снимаем, если где видим углеродных тварей — немедленно оповещаем остальных.
— Все это полумеры, — процедил Макс.
— Это то, что мы можем сделать прямо сейчас.
— Мы можем сделать сейчас еще кое-что. Надо подтянуть оптоволокно с ультрафиолетом и выжечь эту дрянь из воздуховодов. Если это возможно, поднять уровень кислорода в воздухе. Сами отсидимся в скафандрах, не привыкать уже…
— У нас не хватит оптоволокна, чтобы сделать это везде одновременно, — спокойно возразил Алекс.
— Сделаем по очереди!
Тот поднял на него глаза.
— Макс, не забывай, что их направляет разум куда мощнее нашего. Если ты не уничтожишь их разом, он придумает что-нибудь еще. Он довольно изобретательный тип, ты не находишь?
Гринберг ответил ему яростным взглядом.
— Наша станция и правда превращается в Ноев ковчег, — невесело усмехнулась Марика. — Сначала мы с нашей биосферой, потом красные нитевидные с Европы, а теперь и углеродная жизнь по Гавиле подтянулась. Интересно, кто будет следующим?
Нэлл мелкими глотками цедила кофе и рассеянно прислушивалась к разговорам. Ее вновь охватило знакомое чувство отрешенности, как будто она спала наяву. И в этом сне тонкие углеродные нити медленно, но верно затягивали всю станцию, скользя и ветвясь в темноте, ощупывая, изучая, проникая всюду…
Она тряхнула головой.
— Ты в порядке? — негромко спросил Том.
— Ага. Просто не выспалась.
— Я не понимаю, чего мы боимся, — говорил между тем Зевелев. — Чего нам терять? На Землю мы уже, очевидно, не вернемся. Долгих лет жизни наши дорогие биологи нам не обещают. А на другой чаше весов — углеродная жизнь, в реальность которой верили два с половиной чудака, и то один уже умер. И разум, совсем не похожий на наш. Неужели вам совсем не интересно, коллеги?