Том испытующе посмотрел на нее.
— Ты, я вижу, уже расслабилась.
— Да, я уже расслабилась. И прекрасно себя чувствую.
Дэн молча взял со стола алмазную пешку и сунул ее в карман. Аккуратно убрал пустую посуду в контейнер, поднялся на ноги.
— Пойду-ка я поработаю, — сказал он в пространство.
Том, недобро прищурившись, посмотрел ему вслед.
Нэлл вернулась к себе в самых растрепанных чувствах. Из кают-компании она попросту сбежала, сославшись на срочную работу, хотя никакой срочной работы у нее не было. Ей мучительно хотелось самым подробнейшим образом расспросить Марику, впиться в нее клещом, вытянуть все подробности — и одновременно она чувствовала, что в ее жадном интересе есть что-то неправильное и болезненное. И Том… Черт, она впервые была не рада его видеть. Вот что б ему было не поспать еще полчасика? Нэлл вспоминала его жесткое лицо, его тяжелый испытующий взгляд и понимала, что не хочет и не может ему ничего рассказывать. И это тоже было неправильно.
Промаявшись минут двадцать, Нэлл отправила Марике отложенное сообщение: «Стукнись ко мне, когда будет свободная минута, хорошо?» Марика была «очень занята» и ничего не ответила. Можно было бы написать письмо Мэри Митчелл, но чертова правительственная цензура все перечеркивала. Еще был Алекс Зевелев… но его Нэлл почему-то опасалась трогать. Возможно, потому, что вчера вечером он разговаривал с ними явно нехотя… а еще потому, что в медотсеке лежал Макс Гринберг, которому становилось хуже с каждым днем.
Когда в наушнике звякнул вызов, Нэлл радостно вскинулась (Марика?) Но это была не Марика.
— Нэлл, прости, что отвлекаю, — сказал Том. — У меня всего один вопрос. Ты не замечала на своем зрительном поле никаких новых иконок? Странных новых иконок? Которых там не должно быть?
— Нет, — удивленно ответила она. — Погоди, сейчас еще раз посмотрю.
Нэлл закрыла панель «кейки» и осмотрелась. Ее зрительное поле всегда отличалось строгим минимализмом — только то, что необходимо, ничего лишнего. Никаких новых иконок на нем не было — ни странных, ни обычных.
— Все чисто, — сказала она. — А что случилось?
— Пока ничего, — ответил Том. — Я попозже с тобой свяжусь.
И отключился.
Нэлл кольнуло раздражение — и одновременно чувство вины. Мог бы и рассказать, в чем дело… хотя — не она ли сама сказала ему за завтраком, что будет очень занята?
Она еще раз проверила почту и испытала настоящее облегчение, обнаружив во входящих письмо от Майкла Бейкера с комментариями к их пилотной статье.
Марика нашлась только перед обедом, когда Нэлл уже слегка отвлеклась и успокоилась.
— Да, Нэлл, я тут, — устало сказала биолог. На панели «кейки» ее аватарка оставалась тусклой. — О чем ты хотела поговорить?
— Ничего, что я сразу в лоб? — спросила Нэлл, и ее сердце быстро забилось.
— Ага, давай. Сэкономим время.
— Сегодня утром Дэн спросил тебя, каким образом ты разговаривала с Си-О, и ты ответила…
— Я помню, что я ответила, — перебила ее Марика.
— Это было «слияние»? Как с Алексом?
Марика глубоко вздохнула.
— Я не знаю, что тебе сказать, — медленно произнесла она. — Да, это было «слияние». Но не как с Алексом. Я не теряла себя, не растворялась в нем полностью, он не управлял моим телом. Не охайя, а осанвэ, если ты меня понимаешь.
— Нет, не понимаю, — ответила Нэлл, впиваясь пальцами в подлокотники.
— Книжки надо читать. И не только научные.
— Марика… Черт, у меня нет слов. Почему?.. Ты можешь мне сказать — почему?
— Потому что это один шанс на миллион! — с вызовом ответила та. — Потому что я этого хотела, черт подери! Потому что это лучшее, что со мной случилось в жизни! И не надо мне рассказывать про безответственность и легкомыслие.
— Еще кто-нибудь знает?
— Ты и Дэн. И Алекс, конечно.
— А Линда? А Том?
— Оставь их в покое. Хватит с них Гринберга с Мишелем.
Нэлл несколько раз глубоко вздохнула, откинув голову к потолку. Ее сердце колотилось, как после хорошей пробежки.
— Ладно, — сказала она. — Ладно. Я тебя не выдам. Скажи мне только... оно того стоит?
— Да, радость моя, оно того стоит.
Марика отключилась, а Нэлл осталась сидеть в ложементе, оглушенная и взвинченная одновременно. Опомнившись, она снова тщательно ощупала свою голову, до боли впиваясь пальцами в череп — но не нашла ничего подозрительного ни на затылке, ни на макушке, вообще нигде. Никакой антенны в ней не было, и Нэлл сама не знала, что она чувствует сильнее — облегчение или разочарование.