«ЮНОСТЬ»
Избранное
X
1955–1965
Несколько слов об этой книге
Книжка, которую вы сейчас держите в руках, товарищ читатель, не просто сборник повестей или стихов, каких у нас издается во множестве. Это своеобразный отчет авторов, объединенных вокруг журнала «Юность» за десять лет дружной деятельности под крышей журнала.
Десять лет — много это или мало? Не так уж много. Десятилетние граждане Советского Союза бегают еще в третий класс и только что повязали пионерские галстуки. Но в минувшее десятилетие советские люди открыли дорогу в космос, ухитрились полюбоваться таинственным затылком Луны, можно сказать, наладили одиночные и групповые полеты вокруг Земли, и даже, подобно Икару, созданному фантазией древних, Человек пролетел над всей страной без двигателя, в свободном парении. Нет, десять лет в космическом веке — это много, очень много, и отчитываться за них нелегко. «Юность» гордится тем, что ее страницы были дверью, через которую шагнули в большую литературу сотни молодых писателей, поэтов, публицистов, и что некоторые из них уже обрели теперь свой творческий голос, нашли и утвердили свою манеру, свое видение, стали известными читателям.
«Юность» — это журнал, в котором молодые люди пишут о молодых людях и для молодых людей. Этот принцип, как основной, определил один из основателей и первый главный редактор журнала, писатель Валентин Катаев. Разумеется, это пожелание всегда сочеталось со стремлением знакомить читателя со всем лучшим, что появляется в литературе, печатать хорошие произведения писателей старших поколений и наших советских классиков, посвященные всему многообразию жизни советского общества.
На этой же основе создавался и этот сборник. Сборник лишь в малой степени отражает творчество наших авторов за десять лет: в нем нет романов и повестей (а их опубликовано в журнале около ста пятидесяти), нет большого количества рассказов, стихов, публицистических статей и очерков. Этот сборник — наше «Избранное». Составители стремились подобрать в него самое интересное и характерное, чем был богат журнал в области прозы и поэзии и что может составить хотя бы небольшую частицу того творческого рапорта журнала, с которым мы идем навстречу нашему всенародному празднику — 50-летию Великой Октябрьской социалистической революции.
Как удалось нам справиться со своей задачей — судить вам. Но если этот сборник даст вам почувствовать здоровый пульс нашей страны, введет вас в атмосферу мыслей, чувств, стремлений молодых советских людей, если через него вы ощутите богатство, многогранность и своеобразие талантов современной литературной молодежи, — это будет лучшей наградой авторам и составителям.
Нет более бесполезного занятия, чем пересказывание содержания книги. Она в ваших руках.
Читайте и судите ее.
РАССКАЗЫ
Рисунок И. Блиоха.
Василий Аксенов
Дикой
Я вспомнил эту дразнилку, когда садился в экспресс. «Рязанские мужики телка огурцом режут» — вот еще одна дразнилка. Но все-таки мы были не последними: над вятскими и псковскими смеялись больше.
Итак, я вошел в вагон, похожий на самолет своими мягкими авиационными креслами. Я был весь в поту. Это становилось уже неприличным — пот капал с бровей, лицо мое горело, воротник рубашки намок. Дурацкая моя соломенная шляпа резала лоб, и, видно, все эти причины — пот, и боль от дурацкой этой шляпы, и тяжелый чемодан, и рюкзак с подарками — все эти причины погасили волнение, которое, как я предполагал, должно было меня охватить при посадке в рязанский поезд.
Наконец, я уселся, положил на колени шляпу, откинул спинку кресла и вспомнил дразнилку. «В Рязани едят грибы с глазами, — бормотал я. — Их едят, а они…»
«Грибы с глазами», — подумал я, и тут вот меня охватило невероятное волнение, от которого что-то сдвинулось внутри, и появилась боль, и слезы смешались с потом.
Поезд тронулся, и по вагону пошел гулять летний ретивый ветерок, напоминающий о райском житье, о том, как босоногим мальчиком, вороватым и пронырливым, я вбегал под сень рязанских прохладных рощ. Что я знал тогда о мире?
В 1920 году мы, делегаты 6-й армии, ехали с Перекопа в Харьков на Всеукраинскую партийную конференцию. Нас было двенадцать человек в теплушке, и во всех остальных вагонах ехали такие же, как мы, обовшивевшие люди. Были тут красноармейцы, командиры, комиссары; все на «ты», прямо из окопов. На «вы» мы звали только Марию Степановну Катину из политотдела дивизии, единственную среди нас женщину. Она была молода и образованна, и в ту пору у меня с ней складывались чуть ли не романические отношения.