— Но я хочу есть и не расположен сейчас заниматься делами. Эй, Менгиск, ты появишься наконец?! — снова крикнул Карл.
— Иду, мой господин, иду, — подходя, басовито отозвался стольник. Следом за стольником пожилая кормилица вела за ручку маленького мальчугана с небольшим горбиком на спине.
— А вот и Пипиненок! — язвительно проговорила Бертрада.
Карл недовольно покосился на мать, но промолчал.
— Здравствуй, Пипин, сынок! — Карл подхватил ребенка на руки и стал целовать. — Папа вернулся, ты рад мне?
— Рад, — как-то заученно ответил мальчуган, хотя никакой радости ни в тоне, ни в его взгляде настороженного зверька не чувствовалось.
— Карл, — снова заговорила королева-мать, — я еще раз повторяю, нам надо серьезно поговорить, и прошу пройти со мной.
— Но я могу хотя бы перекусить? Менгиск, принеси в покои матери хлеб, сыр и немного вина. Обедать придется позже. — С этими словами Карл переступил через раскиданную по полу одежду, поднял широкий овчинный плащ и завернулся в него.
— Ты можешь не одеваться, Химильтруда, мы скоро продолжим. — И, коротко хохотнув, Карл пошел вслед за матерью.
3
— Время для развлечений кончилось, — говорила Бертрада, в то время как Карл, поочередно отламывая огромными кусками хлеб и сыр, старательно отправлял их в рот и запивал красным вином из витиеватого серебряного кубка.
— Ты слушаешь меня? Я говорю о серьезных вещах.
— У-гум-м. У-гум-м. — Карл с набитым ртом кивнул.
— Наша династия правит с благословения Папы только с одним условием, — продолжила королева-мать. — Мы поклялись защищать его в случае опасности. Недавно я получила несколько писем, в том числе и из Рима. Дезидерий, король Ломбардии, забыл урок, данный его предшественнику Айстульфу Пипином, и взялся за старое. Он захватил несколько вилл и деревень, принадлежащих Папе. И Стефан Третий считает, что это только начало. Думаю, Дезидерий таким образом испытывает нас: будем ли мы защищать достояние достопочтенного прелата? Письма Папы с просьбой о помощи получил не только ты, но и Карломан. Твой брат мог бы помочь, но он не будет этого делать.
Карл попытался, не прожевав, что-то сказать и едва не подавился. Наконец он выдавил из себя:
— Мой братец трус.
— Не поэтому, Карл, не поэтому. Он считает Папу не очень сильным и не хочет рисковать. И я его понимаю и поддерживаю. Нам не нужна война с ломбардцами.
— Что-то я недопонимаю, мама. Мой отец дал обет защищать Рим. Мы истинные христиане, а Папа наместник Бога на земле.
— Все верно, Карл. Поэтому ты должен защитить Папу.
— Но как? Я не могу идти с армией в Италию. На моем пути Карломан, который, как ты сказала, не желает воевать. Ты хочешь, чтобы я пошел на него с мечом? Чтобы франки пошли на франков? Это будет конец.
— Конечно нет, Карл.
— Но если я не могу привести армию в Рим, как я могу оказать поддержку Папе?
— Вовсе не обязательно иметь огромные армии и сражаться на поле битвы. Надеюсь, ты знаешь, почему Карломан достаточно силен, чтобы не бояться никого.
Карл молча и вопросительно взглянул на мать.
— Потому что он удачно женат. Герберга родила ему не только здоровых сыновей. — Бертрада сделала особое ударение на слове «здоровых». — Происходя из знатного и могущественного рода, она принесла ему деньги, влияние у франков и союз с Дезидерием. А что делаешь ты?
До Карла наконец дошло. Он шумно сделал большой глоток вина, закашлялся, но ответил достаточно твердо:
— У меня есть Химильтруда.
— Пойми, Карл, нельзя больше тянуть. Чтобы укрепить свою власть, стать сильнее, ты должен заключить выгодный брачный союз.
— У меня есть Химильтруда, — упрямо произнес Карл.
— По церковным законам, ты не женат на ней.
— Но она подарила мне сына.
— Сына? Что за сын? Я уже говорила, неужели ты надеешься, что франки когда-нибудь признают короля-горбуна. Они ценят силу, Карл. И я тоже требую от тебя, будь сильным. Мы поклялись защищать Папу, а он просит нас о помощи. Если мы ничего не можем сделать на поле битвы, мы сделаем это в постели.
— Но Химильтруда?
— Ты думаешь, что у твоего отца не было шлюх, а у этих шлюх не было последышей? И мне ли не знать тебя. Если ты за эти годы не обрюхатил десятка два-три девок, которые нарожали и еще нарожают тебе бастардов, то ты не сын Пипина.
При этих словах матери Карл не смог сдержать усмешки.