- Хорошо. Берите двух бойцов и отправляйтесь,- обращается он ко мне.
- Ребята, кто пойдет со мной? - спрашиваю я.
- Все! - дружно кричат бойцы.
Не проходит и получаса, как мы превращаемся во взвод самокатчиков. Мы еще суетимся возле велосипедов, подкручивая болты и гайки и регулируя седла, когда возвращаются расстроенные конные разведчики. Оказывается, они неожиданно напоролись на немцев, засевших в мельнице, и гитлеровцы обстреляли их, прежде чем наши успели сойти с лошадей. Погибли командир взвода конной разведки хорунжий Павел Бобровский и один сержант, несколько человек ранены. Узнав об этом, Рыхерт приходит в бешенство, ругается на чем свет стоит и собирает нас:
- Садимся на велосипеды и поехали!
До мельницы не больше трех-четырех километров. Не доезжая до нее, мы слезаем с велосипедов и оставляем их в придорожном рву. Развернувшись в цепь и используя рельеф местности, приближаемся к "чертовой", как назвал ее Тасчук, мельнице. Поддерживая нас, два самоходных орудия открывают огонь по немцам. Мы тоже стреляем длинными очередями из автоматов. Не выдержав натиска, гитлеровцы отступают, оставив на поле боя несколько убитых и раненых.
Мельница в наших руках, и мы возвращаемся в Крем-мен. Тем временем подразделения полка покинули его и расположились на ближайших холмах и опушке прилегающего леса. Останавливаемся по соседству со вторым батальоном и мы. Невдалеке от нас находится частично разрушенный авиацией союзников завод боеприпасов. Как только стемнело" стрельба утихла, и мы отдыхаем, выставив караулы и боевое охранение.
Утром неожиданно налетели четыре штурмовика и сбросили на завод бомбы. Не успели мы прийти в себя, как пожар уже начинает пожирать фабричные здания. Рвутся находящиеся в них боеприпасы. Летчики при виде такого фейерверка разворачиваются и улетают назад, а мы пускаемся наутек в лес. Вдруг со стороны леса на нас обрушиваются пулеметные и автоматные очереди не обнаруженного нами противника. Несколько человек получили ранения. Командир второго батальона поручник Дерус приказывает минометчикам и артиллеристам открыть ответный огонь. Пехотные роты наводят порядок в своих цепях, и мы переходим в наступление.
Из-за пригорка появляются две самоходные установки и тоже принимаются обстреливать лес. Наши разведчики присоединяются к наступающим. Добегаем до первых деревьев, откуда минуту назад стреляли немцы. Они яростно сопротивляются до сих пор. Окружаем опушку леса со всех сторон. Трещат пулеметы и автоматы. Рвутся на горящем заводе боеприпасы.
- Осторожно! - внезапно кричит Сокол.
Я оглядываюсь по сторонам и только тут замечаю, как в нашу сторону, замаскировавшись ветками, ползет с выдвинутым вперед автоматом фашист. Сокол бросает в него гранату, а я даю очередь из автомата. Гитлеровец вскакивает и пытается убежать в направлении густого кустарника, но короткая очередь Сокола настигает его. Немец падает, выпуская из рук оружие. Он одет в зеленовато-желтую форму, которую мы раньше ни на ком не видели.
За небольшим пригорком слева, впереди нас, густо рвутся гранаты и резко стучат автоматы. Прижавшись к земле, мы ползем туда.
- Гранатами их! В штыки! - кричит кто-то из наших.
- Помогите! - раздаются крики на немецком языке.
Вот немец, стоя на пригорке, бросил куда-то гранату, потом отпрянул к дереву и пытается быстро сменить магазин в автомате. Молниеносно вскидываю автомат и нажимаю на спусковой крючок - раздается грохот, и на том месте, где только что был немец, поднимается фонтан земли и клубится дым. "Видимо, фашиста разорвало гранатой",- догадываюсь я.
Не успел я опомниться, как из кустов вылезают еще двое гитлеровцев с поднятыми вверх руками. Чего же они так испугались? И вдруг вижу: рядом лежит Сокол и держит их на мушке своего ручного пулемета. Молодец капрал!
После боя собираемся на опушке леса, предусмотрительно держась подальше от все еще взрывающихся на заводе боеприпасов, и делимся впечатлениями. Пленных всего несколько человек: большинство фашистов предпочли плену смерть - это было подразделение морской пехоты. Разведчики чистят оружие и пополняют автоматные диски. Солнце на безоблачном небе поднялось уже высоко и здорово пригревает. Пахнет настоящей весной.
- Командира полка убили! - громко кричат окружившие поручника Гжегожа Деруса бойцы.
Подбегаю к ним и слышу его последние слова:
- На перекрестке убили... Возвращался с поручником Покшивой на автомашине. Пуля попала ему в голову. Немцев ликвидировали...
Вот так за несколько дней до окончания войны недалеко от Креммена 25 апреля 1945 года погиб на поле боя командир 8-го пехотного полка подполковник Гжегож Самар.
Смерть кого-либо из близких всегда наводит на размышления и воспоминания, вызывает грусть. Так было и на этот раз.
- Враг уже, собственно говоря, повержен, но еще пытается огрызаться. Будьте осторожны, разведчики, мстя за смерть нашего командира,- предостерегает нас Рыхерт на вечерней поверке.
Утром мы прочитали в последней военной сводке, что советские войска соединились с американскими в районе Торгау, а берлинская группировка противника взята в надежные клещи. Мы же продолжаем наступать в направлении севернее гитлеровской столицы.
- Такова, видать, наша судьба... Обязаны идти туда, куда прикажут,горестно вздыхает Рыхерт, которому всегда хотелось оказаться первым в Берлине.
В конце апреля батальоны нашего полка сражаются за населенные пункты Линум и Дехтов. Разведчики на велосипедах патрулируют захваченный район. Обстановка частично напоминает ту, которая сложилась на Поморском валу, когда немцы пытались пробиться из окруженной Пилы к своим. Теперь они тоже вырвались из окруженного Берлина, но прорываются не к своим, а за Эльбу.
Кажется, 30 апреля мы с группой разведчиков численностью в пятнадцать человек конвоировали на велосипедах в тыл, до самого Ораниенбурга, большую группу немецких пленных. Темп марша мы умышленно навязали высокий, чтобы не позволить немцам растягивать колонну. К вечеру достигли Ораниенбурга и передали пленных в советскую комендатуру. Военный комендант города показался нам чрезвычайно озабоченным.
- Бойцов у меня маловато, а дел и забот полно,- посетовал он.- Оставайтесь ночевать, а в часть вернетесь завтра. Я напишу записку вашему командиру.
- Если надо, останемся,- ответил я.
- Старшина! - закричал комендант.- Приготовь ребятам что-нибудь поесть!
После сытного ужина мы устраиваемся на ночлег по соседству с комендатурой. Ефрейтор Лукасевич садится за пианино и играет "Мазурку" Домбровского. От охватившего нас волнения мы не можем сдержать слез. Потом мы отдыхаем, сидя в удобных креслах. Часть разведчиков уже дремлет. И вдруг где-то рядом раздается выстрел, а через мгновение вспыхивает перестрелка. Мы хватаем оружие и выбегаем на улицу. В темном провале улицы слышен топот подкованных солдатских сапог.
- Огонь! - командую я и даю длинную очередь.
Из-за ограды соседнего особняка наш дом обстреливают из пулемета. Обороняющие советскую комендатуру красноармейцы открывают ответный огонь неприятельский пулемет сразу умолкает.
- За мной! - кричит по-русски старшина.
- За мной! - кричу я по-польски и бегу вместе с советскими и нашими бойцами.
Стреляя на -ходу, пытаемся догнать группу немецких офицеров и гражданских лиц. Бросаем им вслед гранаты - улицу озаряют вспышки взрывов.
- Не стреляйте! - долетает до нас.
Возвращаемся в комендатуру, ведя несколько взятых в плен немцев. Комендант города встречает нас с распростертыми объятиями.
- Что бы я, ребята, делал без вас? Спасибо. Огромное спасибо.- И крепко пожимает каждому из нас руку.- А теперь отдыхайте. Но будьте начеку! предостерегает он, когда мы уходим к себе.
К сожалению, сон улетучился вместе со стрельбой, и до утра мы ворочаемся в немецких постелях, так и не заснув.