С этого времени он появляется у нас в доме через каждые несколько дней.
- Ты знаешь, у меня есть коллега. Он тоже филателист,- говорит он однажды,- и хотел бы приобрести немного марок таким же образом, что и я. Могу я привести его сюда?
Я соглашаюсь без колебаний.
Они появляются уже на следующий день. Спендель выполняет обязанности переводчика:
- Это унтер-офицер, то есть капрал. Он из Ганновера, его зовут Ганс Матиас.
Услышав свое имя, Ганс горячо поддакивает:
- Да-да!
Я смотрю на него, но вижу прежде всего массивную кобуру, из которой торчит парабеллум.
- Покажи марки,- переходит к делу Спендель. Я приношу несколько конвертов, Ганс берет их в руки и сразу же сообщает:
- Я буду все купить. Wiefiel kostet es?{1}
- Он хочет купить все. Сколько это стоит? - переводит Спендель.
- Двести сигарет.
Спендель переводит Гансу, и тот пытается поторговаться.
- Ничего,- вмешивается силезец.- Если хочешь иметь марки, то плати, а если нет, то возьму я.
Ганс бормочет что-то себе под нос, но вытягивает из сумки требуемое количество сигарет и кладет их на стол.
На следующий день он приходит один. Мы торгуемся. Вероятно, для Ганса сигареты имеют большую ценность, так как, прежде чем доложить пачку, он долго чешет свою курчавую шевелюру. В какой-то момент капрал замечает, что я пристально рассматриваю кобуру его пистолета. Он спрашивает о чем-то, чего я не понимаю. Затем достает парабеллум и, вынув магазин, подает мне. Жестами поясняет, что я могу его разобрать. Однако все мои усилия ни к чему не приводят. Ганс громко хохочет и показывает, что за серию марок научит меня разбирать пистолет.
Я киваю головой в знак согласия.
- Смотри,- говорит Ганс и медленно разбирает пистолет.
Затем собцрает его и вручает мне, чтобы я разобрал самостоятельно. Сделать это довольно трудно, но у меня наконец все получается. "А теперь собирай",показывает мне жестами немец. У меня ничего не выходит - и наступает очередь следующей серии марок. И снова я соглашаюсь... Матиас становится обладателем двух красивых серий, а я приобретаю навыки в обращении с парабеллумом. Мы прощаемся довольные друг другом.
Во время очередного визита Спенделя я узнаю, что Ганс готов принести даже пулемет, только бы я давал емз марки. Однако Спендель предостерегает меня:
- Только помни, что это немец, и держи язык за зубами. Осторожность никогда не помешает.
Я заверяю его, что обучение обращению с пистолетом вышло как-то само собой, будто случайно. К тому же я не знаю, как мне реагировать на слово "немец",- ведь и сам Спендель ходит в немецком мундире.
Обмен марок на сигареты позволяет мне скопить много денег. Откровенно говоря, мать теперь могла бы и не работать. Торговые операции я провожу уже в широком масштабе. От приятелей у кинотеатра я узнаю о продаже оружия на черном рынке. Пока я не знаю, кто покупает и кто продает такой товар. Только прихожу к выводу, что разговоры "коллег" не являются пустой болтовней. Вероятно, людям уже осточертела оккупация: все чаще доходят известия о деятельности партизан, пока где-то в районе Сарн и Тарнополя. И у нас кое-что происходит.
Стефан и Ганс по-прежнему наведываются ко мне. Стефан, как и раньше, платит сигаретами, а Ганс предлагает мне однажды пострелять из пистолета по бутылкам. Один выстрел он оценивает в серию марок. Я принимаю предложение. Мы забираем из кладовки несколько пустых бутылок и идем на реку. Там бросаем их в воду - и Ганс стреляет. Вокруг нас собирается толпа ребят, и мы вместе наблюдаем за стрельбой немца.
Вот плывет бутылка. Ганс подает мне пистолет и приказывает:
- Стреляй!
У меня дрожит рука - ведь это мой первый выстрел из настоящего оружия. Нажимаю спусковой крючок - раздается выстрел. Бутылка продолжает спокойно плыть. Второй, третий выстрел. Опять промах. Ребята дружно смеются над моими стрелковыми способностями.
И вот уже следующая бутылка летит на середину реки. Я снова нажимаю на спусковой крючок. "Одиннадцать выстрелов,- считаю я про себя,-это столько же серий марок, а от Спенделя я, вероятно, получил бы уже двести сигарет". Как дорого обходятся мне занятия по стрельбе, знаем только я и Ганс...
Поникший, я возвращаюсь домой. Зато Матиас доволен. Он похлопывает рукой по кобуре и повторяет:
- Это хороший пистолет. Я купить много марок.
Охота за оружием
Начался новый, 1943 год. Спендель уехал в Югославию. Перед отъездом он много говорил о югославских партизанах. Я понял, что он их боится.
Однажды ночью исчезла карта, на которой гитлеровцы передвигали флажки. Еще через несколько дней к надписи: "Kommandatur" было добавлено слово "ost". Изменение вроде бы и незначительное, но оно породило у людей новые надежды. Тем временем гитлеровцы начали обносить свои учреждения заграждениями из колючей проволоки. В городе царило возбуждение.
В мае немцы ликвидировали гетто. В течение нескольких дней грузовики вывозили евреев в лес Пятыдне... В июле пришли трагические вести о погромах польского населения в окрестных селах. По ночам со всех сторон поднимались кровавые зарева. Оставшиеся в живых крестьяне располагались теперь биваком на площадях.
Все чаще слышим мы о деятельности советских партизан. Мои друзья Эдвард Релига, Януш Вежбовский, Казимеж и Роман Данилевичи то и дело заводят разговоры о том, что нам необходимо иметь оружие. Роман, самый старший из нас, утверждает, что скоро возникнут и польские партизанские отряды.
- Вот подождите, как пойдем в лес, да как начнем лупить немцев...загораются ребята.
Мечтаю об уходе в партизанский отряд и я. По ночам мне снятся бои с оккупантами, а себя я вижу в роли мстителя за отца, за нанесенные обиды.
В один из воскресных дней на карманные часы отца я выменял у Эдека Религи, сына оружейного мастера из 27-го артиллерийского полка, старый, заржавленный пистолет ФН калибра 6,35 мм. Однако этот хлам не мог удовлетворить мое честолюбие. И я решаю во что бы то ни стало раздобыть настоящий пистолет, с которым меня обязательно примут в партизаны. Но где взять такой пистолет? Первая мысль - украсть его у фрау Киршибель. Навещая мать, я не раз видел в тумбочке у немки пистолет. Много раз держал его в руках, и - честно говоря он давно бы мог стать моей собственностью. Останавливало меня только опасение, что в краже прежде всего заподозрят мать. Поэтому я продолжал поиски.
В поле моего зрения оказались немцы Вист и Верзе, соседи фрау Киршибель. Прислугой у них служила пани Кристина Шафиньская, которая с мужем и детьми жила в соседнем доме. С тех пор я много времени провожу у матери на работе. В течение нескольких дней я тщательно изучаю распорядок дня Виста и Верзе. Утром немцы уходят в мундирах и с оружием. После обеда, приблизительно в четыре часа, они переодеваются в гражданские костюмы и идут купаться на бывшую Пристань резервистов. Домой возвращаются около семи и сразу ужинают.
После ухода немцев Шафиньская с матерью садятся на скамейку в саду и долго о чем-то беседуют. В это время квартира гитлеровцев пустует.
Итак, без двух минут четыре я с удочкой торчу вблизи того места, куда Вист и Верзе приходят купаться. Вот они идуг по дорожке, усаженной кустами жасмина. Входят на территорию пристани. Садятся на одну из свободных скамеек. Попыхивая сигарами, не спеша раздеваются. Я нервно слежу за поплавком, а краем глаза наблюдаю за немцами. В тот момент, когда они медленно входят в воду, я не торопясь удаляюсь от пристани. Сматываю удочку и оставляю ее в кустах. Бегу на улицу Сокульскую, где в доме доктора Полянского живут Вист и Верзе.
Во двор я попадаю через забор. Вокруг - никого. Приближаюсь к приоткрытым дверям и на всякий случай стучу. Прислушиваюсь - везде очень тихо, только сердце колотится, как молот о наковальню. Слегка толкаю дверь и пробираюсь в кухню. Через окно вижу мать и Шафиньскую, сидящих в саду. Крадучись подхожу к двери, ведущей в комнату. Открываю ее, мгновенно оглядываю комнату - и мне в глаза сразу бросается оксидированный, блестящий пистолет. Он лежит на небольшом столике около телефона. Молниеносно засовываю его за брючный ремень под рубашку- и назад. Сердце стучит неправдоподобно громко, но я уже около забора. Прыжок - и я в пустом гетто. Вот и поворот к реке. По дороге забираю удочку и уже спокойно возвращаюсь на Пристань резервистов...