Игнатий повернул на проселок, и коляска покатилась по мягкому грунту.
— В объезд к обеду, а прямиком давай бог к ночи, — весело проговорил он, подхлестывая тощих почтовых лошадей. — Крюк невелик.
На третий день в полдень добрались до Торжка. Остановились в трактире бывшего ямщика Евдокима Пожарского — самом лучшем на петербургском тракте. Василий Львович уже слышал про какие-то замечательные котлеты, которыми здесь угощают проезжих, и предупредил своего Власа, чтобы тот присмотрел, как готовят.
— Мой Блэз, — говорил Василий Львович Александру, — мастер готовить консоме. Будет готовить и котлеты. Но теперь и des cotelettes, — с удовольствием повторил он по-французски.
Навстречу вышел на крыльцо из трактира сам хозяин — широкоплечий мужик с лысиной во всю голову, но с окладистой черной бородой. Парижская коляска Василия Львовича произвела на него заметное впечатление, хотя он по-ямщицкому поглядел с некоторым сомнением на колеса: довезут ли, дескать? Он низко поклонился Василию Львовичу и ласково кивнул головой в сторону молодого барина.
Пока Игнатий и Влас возились около коляски, хозяин любезно проводил гостей в залу, украшенную прибитыми к стене лубочными картинками. Одна из них изображала необычайно толстого гусара верхом на такой же чересчур толстой лошади; другая — рассыпанную кучу овса в таких крупных зернах, какие едва ли бывают на свете.
В зале сидел уже в ожидании обеда какой-то барин с большими, торчащими вперед седоватыми усами — по-видимому, один из окрестных помещиков.
— Далеко ли изволите ехать? — учтиво спросил он, когда Василий Львович удобно устроился на диване.
— В Петербург, — ответил Василий Львович.
— A-а, — проговорил тот с уважением.
Наступило молчание. Василий Львович искал предмета для разговора.
— Почем сейчас овес? — вдруг спросил он с каким-то деловым видом, желая показать свою хозяйственность или просто потому, что прямо перед ним была картина с кучей овса.
— Овес? — с недоумением переспросил помещик. — Право, не знаю. Ведь у меня свой.
Обед подавала толстая, круглолицая хозяйская дочка Дашутка, которой по наружности можно было дать лет шестнадцать, а то и все двадцать. Это была настоящая хозяйка, ловкая и умелая. Она так радушно и весело угощала, что проголодавшимся путникам все блюда казались вдвое вкуснее. Горячий пар от щей приятно щекотал ноздри, а жирные, прожаренные насквозь котлеты хрустели и таяли во рту; Василий Львович, причмокивая, медленно пережевывал каждый кусочек, и в глазах его светилось получаемое им наслаждение. Он уже предчувствовал, как его Блэз будет угощать его друзей новым, незнакомым блюдом. Даже Александр, который вообще был равнодушен к мясу, а предпочитал фрукты и овощи, и тот не отказался, когда Дашутка, с плутовской улыбкой смотревшая, как он уплетает свои две котлеты, принесла ему, не спрашивая, еще одну порцию. Оба — и дядя и племянник — запивали горячие котлеты холодным квасом, который Дашутка кружка за кружкой подливала из стоящего на столе толстопузого жбана.
— Славный квас! — говорил Василий Львович, сияя от удовольствия. — И вина не надобно!
— Это моя Дашутка, — с гордостью сказал вошедший хозяин.
Когда, садясь в коляску, Василий Львович спросил Власа, узнал ли он, как делаются котлеты, тот спокойно ответил:
— Не беспокойтесь, барин, не хуже сделаем.
Был жаркий июльский день. Солнце пекло, как будто нацелившись в одну точку. На небе ни облачка, в воздухе ни малейшего дуновения. Дорога все больше горбилась по мере приближения к Валдайской возвышенности. Но коляска легко и быстро взлетала наверх и спускалась вниз по косогорам и ухабам. Лошади были на этот раз уже не почтовые, а взяты у Пожарского — сытые и гладкие. За них Василий Львович платил, конечно, не четыре копейки с версты, как на станции, а по десять. Но он любил путешествовать со вкусом и не жалел денег на путевые расходы.
Ночевали в Вышнем Волочке, в чистой избе. Когда Александр вышел утром на крыльцо, его окружила толпа мальчишек и девчонок. Девочки застенчиво жались, поглядывая на кудрявого барчука, а мальчишки забрасывали его вопросами.
— Ты в царскую школу едешь? — спрашивал один побойчее.
— А ты почем знаешь? — сердито отвечал Александр.
— Ваш кучер сказывал.
— Ну ладно. А речка где? — спросил Александр.
— Речка? Да вот сейчас за поворотом.
— А ну-ка! — скомандовал Александр и со смехом пустился напрямик в гору через лесок.